Юз Алешковский - Собрание сочинений в шести томах т.5

Стенографируем дальше. В тот раз, помню, еле я дотянул в печально неотмазанном своем виде до следующего вечера. Хотя в ту смену драл я с нарушающих вполне бессовестно и безжалостно – нечего, понимаете, предполагать, сволочи, что ворота родины больше не на замке, когда нам тоже надо кушать, ловить кайф, делать погоду будущего, играть и отыгрываться, чтоб навсегда завязать с хитрым этим делом различных наперсточников разврата, ибо не вы, а мы располагаем, что к чему и как с вами быть, – ваше дело отстегивать.

Затем раздается ко мне звонок знакомого мента, полковника, по просьбам которого не раз я открывал кое-кому зеленую улицу за бугор:

– Надо встретиться, Карлыч, есть серьезный базар.

Встретились. Он сначала говорит, что на мне лица нет. Я удивляюсь: как это нет?

– А вот так: нет лица, выкладывай, что у тебя там замела метель, дорожки запорошила и какие кружева развесила в дыму?

– Так и так, – говорю, – Лаэрт Гавриилыч, облапошили падлы, ясно же, что они магнитом управляют, какой именно роковому шарику рулетки выбрать против меня цвет и номер, помоги отыграться, а я с этим делом завязываю и в долгу вовек перед тобой не останусь.

Хорошо. Назавтра после дневной смены иду в казино и, естественно, отыгрываюсь, унося оттуда двенадцать штук выше крыши. Ни хрена себе, думаю, уха стерляжья с трехэтажным расстегаем!

На следующий вечер зову того знакомого мента в крутой кабак. Четыре пузыря «Дом периньона» приделали с подсевшими к нам сначала на колени, а потом под стол дамами скромного поведения, за что эти бляди, химича по системе Станиславского, впоследствии втройне с тебя сдирают плюс за развозной лимузин и гондоны с таиландскими прибамбасами, а вот это уже было с моей стороны недопустимым купечеством – иначе не назовешь. Ладно, дело не в прибамбасах.

Короче говоря, оттянулись мы с ментом Лаэртом люксово до знаковой элитарности. Потягиваем в баре через соломинку капучино. На душе легко и спокойно – отмазался, чтоб всех вас, про хозяев думаю, заново, если хотите знать, сослали в Казахстан на вечную ссылку за этот ваш антисталинский реванш против русского игрока. Вы бы, думаю, лучше эксгумировали трупешник легендарного врага дружбы народов для постоянного захоронения последнего в почве его родины, вместо того чтоб зверски фармазонить против меня – духовной человеколичности, ни капли не виноватой в послевоенном этапировании Кавказа в дебри Казахстана. Впрочем, забыли грустную эту историю натравления одного народа на другой народ и, наоборот, забыли.

Делюсь с полковником мнением и эрудицией развития, что капучино – весьма хитрое название для кофе, так как в нем слышится американское слово кап, то есть ты, Лаэрт Гавриилович, и наш служебно-рабочий термин чин, то есть я, а не какой-нибудь там Заэпштейн Андерсен, понимаете, Нексе.

Ну посмеялись, на мою, добавлю, голову.

– Мы с тобой, – говорит полковник, – больше не можем оставаться в стороне от обживаемого рынка свободных отношений. Доверяя тебе, формулировочно спрашиваю: желаешь за полгода-за год заиметь в офшоре целый ряд лимонов на будущую социально безбрежную жизнь? С ответом не спеши, поскольку план мой серьезен и, кроме всего прочего, направлен на законное возмездие тем пропаскудам, которые, пользуясь историческим моментом, начали изгаляться над нашим с тобой благородным призванием являться санитарами, очищающими от всякой скверны экологию общества.

– Что верно, – отвечаю, – то верно, в такую тобою указанную десятку мало какой попадет ворошиловский стрелок и даже чемпион мира, если взять на мушку кое-что повыше.

Расстались мы дружественно. А он действительно попал в самую точку, потому что, насмотревшись на весь этот антитаможенный беспредел, еще раньше почуял я в себе вяло текущее расщепление личности гражданина и человека на взяточника и вымогателя, но, разумеется, не знал, как быть.

С повинной, думаю, пускай идут и ссут на брудерэшафот Зюгановы с Лимоновыми – их это КПСС… не прерывать, не прерывать… да, ихняя она КПСС, которая, подобно ленинско-сталинскому Сусанину, завела родной народ в погибельные буреломы утопии, она успешно выковала молотом на наковальне совка, хмырину и чугрея, названного человеком нового типа. И это он сегодня на моих глазах вывозит за бугор в особо опасных размерах родные же сокровища, а комсомолки на приступ взяли бардаки Парижей, Лондонов и Римов – куда ж дальше?

Не на Казанский же вокзал холостяку поддаться, где свирепо бушует Венера в лице ряда стихийных заболеваний мочеполовой жизни проституции? Но дело не в этом, беру настоящую часть последнего своего слова обратно.