Вадим Шефнер: Миллион в поте лица

Тетя Аня, после того как ее муж был убит на фронте в 1916 году, поступила на краткосрочные бухгалтерские курсы и стала кассиром-счетоводом в больнице. В то время деньги были еще нормальные: копейки, рубли, сотни рублей, от силы десятки тысяч рублей. («Восемьдесят четыре белых тигра, восемьдесят пять белых тигров…») С этими суммами она кое-как справлялась и жалованье медперсоналу выдавала без ошибок. Но теперь счет шел на сотни тысяч, на миллионы и миллиарды рублей, и тетя Аня захлебывалась в нулях. Порой в ведомости у нее оказывалось больше нулей, чем надо, порой – меньше, и недавно ей всыпали выговор. А курс денег все падает, и впереди маячат биллиарды, триллиарды, биллионы, триллионы и квадрильоны рублей. («Девяносто девять белых тигров, сто белых тигров, сто один белый тигр…»)

– Где ты был? – спросила его тетя Аня – Почему каша не съедена?

– Тетя Аня, я сыт. Я поел пирожков. Я проявил самостоятельность и взял у тебя один миллион.

– Ты стал вором, – сказала тетя Аня и заплакала – В нашей семье никто никогда ничего не крал, а ты стал вором. И я должна написать об этом твоему отцу.

– Прости меня, тетя Аня. Я больше никогда не буду.

– Будешь или не будешь, но ты уже вор. Украл человек копейку или сто рублей – он все равно вор. Украл один раз или сто раз – все равно украл. Это только в бухгалтерии важно, сколько там цифр стоит после единицы, а в грехе это не важно. Иуда только раз предал – и он навсегда Иуда. И палач становится палачом не когда он срубит десять или сто голов, а в ту минутку, когда он отрубит первую голову. («Сто восемнадцать белых тигров, сто девятнадцать белых тигров…»)

– Что же мне теперь делать? – спросил Костя. – Хочешь, я заработаю миллион и верну тебе? Только ничего не пиши отцу.

– Да, – ответила тетя Аня. – Заработай миллион и верни мне. Грех этим не смоется, но вина смягчится. В течение недели я не буду писать твоему отцу… Но миллион ты должен заработать честным трудом, в поте лица своего.

«…Двести семьдесят семь белых тигров, двести семьдесят восемь белых тигров, двести семьдесят девять…»

Чьи-то ладони легли на зажмуренные глаза Кости. Он вздрогнул.

– Колька, уходи отсюда! Не мешай! – пробормотал он. – Двести семьдесят девять белых… Двести восемьдесят… Двести семьдесят девять… Сбился!.. Опять все пропало!

Потом он ощутил, что это не Коля, слишком мягкие ладони.

– Нюта?!

– Ну да! Думаешь, не знаю, как в этот двор пролезть? – Она сняла ладони с его глаз.

– Из-за тебя, Нюта, все пропало, – без огорчения сказал Костя. Он был рад, что она пришла. Нюта со своей матерью жила в квартире через площадку. Она была старше Кости на год, и он с ней дружил. Она ему очень нравилась, но он никогда не говорил ей об этом. Сейчас она стояла перед ним, и он поднялся с ванной колонки, чтобы не сидеть, когда девочка стоит. На Нюте – туфли с веревочными подошвами, черная юбка и красивая кофточка, сшитая из шелка, содранного с японской ширмы. Спереди на кофточке – огромная радужная бабочка с золотыми усиками. На голове голубой бант, под цвет глаз.

– Какая ты аккуратная, Нюта, и нарядная! – сказал Костя – Ты самая нарядная во всем нашем доме.

– Это мама обо мне заботится. Она говорит, что, когда отец вернется, он не должен увидеть свою дочь какой-то замухрышкой.

«Твой отец никогда не вернется, – подумал Костя. – Все во дворе знают, что он плавал на „Анадыре“ и что транспорт был потоплен немецкой подводной лодкой, и никто не спасся. И только ты и Нина Сергеевна еще верите во что-то».

Но вслух он этой правды не сказал. Вслух он сказал другое, это тоже была правда:

– Ты никогда не будешь замухрышкой. Ты красивая.

– Нет, не красивая, – возразила Нюта. – Но привлекательная и вызываю чувство симпатии… У тебя есть ко мне чувство симпатии?

– Есть! Да еще какое!.. А у тебя ко мне есть?

– Немножечко есть… Только жаль, что ты умственно недоразвитый. Тебе скажут какую-нибудь ерунду, а ты и веришь… Ты опять занимался этой тибетской медициной?

– Не медициной, а магией… Мне надо придумать, как заработать миллион в поте лица. – И он рассказал ей, что произошло.

– Это совсем нехорошо, – сказала Нюта, выслушав Костю. – Может быть, если бы ты все деньги взял, это было бы лучше. Это была бы реквизиция. А ты утащил одну бумажку, как воришка. Но помогу тебе заработать миллион.

– Я должен сам заработать, без никого.

– Тогда буду помогать тебе только словами. Ты рад?

– Еще как рад!.. А что ты мне скажешь словами?