Чарльз Диккенс - Большие надежды (без указания переводчика)

Какимъ пошлымъ осломъ я не считалъ его прежде, но онъ превзошелъ мои ожиданія.

— Вы скажите, Джозефъ — онъ мнѣ далъ порученіе. Онъ поручилъ мнѣ вамъ сказать, что въ несчастіи, постигшемъ меня, онъ видитъ перстъ Божій и перстъ этотъ указываетъ на слова: «награда за неблагодарность къ первому своему благодѣтелю». Впрочемъ, этотъ человѣкъ сказалъ мнѣ, что не сожалѣетъ о добрѣ, оказанномъ мнѣ, ибо всякій долженъ дѣлать добро ближнему, и потому онъ опять при случаѣ готовъ поступить такъ же.

— Очень-жалѣю, сказалъ я, покончивъ наконецъ завракъ:- что этотъ человѣкъ не сказалъ, что онъ именно сдѣлалъ и что опять намѣренъ сдѣлать.

— Хозяинъ Вепря и Уилліамъ, воскликнулъ Пёмбельчукъ, обращаясь къ нимъ. — Позволяю вамъ сообщить вашимъ знакомымъ въ городѣ и въ окрестностяхъ, что я хорошо поступалъ, и готовъ такъ же поступать.

При этихъ словахъ, наглый лгунъ пожалъ руку хозяину Синяго Вепря и его слуги, и съ важнымъ видомъ вышелъ. Слова его болѣе удивили меня, чѣмъ разсмѣшили. Вскорѣ послѣ него и я ушелъ и, проходя по Гай-Стриту, увидѣлъ его у дверей лавки, что-то разсказывающаго (вѣроятно, съ прежнимъ успѣхомъ) группѣ избранныхъ лицъ, которые, при моемъ проходѣ, подозрительно покосились на меня. Но тѣмъ пріятнѣе было мнѣ увидѣть Джо и Бидди, доброта которыхъ еще болѣе выказывалась при сравненіи съ нахальною глупостью Пёмбельчука. Я шелъ потихоньку. Ноги мои еще были очень-слабы, но чѣмъ болѣе приближался я къ кузницѣ, тѣмъ легче чувствовалъ себя.

День былъ прекрасный. Голубое небо, ласточки, высоко летавшія надъ зелеными колосьями овса, и вся вообще окрестность показались мнѣ красивѣе и спокойнѣе, чѣмъ когда-нибудь. На пути представлялись мнѣ пріятныя картины жизни, которую я здѣсь поведу, подъ руководствомъ друга, преданность и смышленность котораго я уже испыталъ. Сердце мое было взволновано при одной мысли, что я возвращаюсь на родину, послѣ столь-долгихъ испытаній.

Я еще не видалъ школу, которою Бидди завѣдывала, но, проходя полями, чтобъ незамѣтно попасть въ деревню, я увидѣлъ школьный домъ. Къ-coжалѣнію, былъ праздникъ и дѣти распущены по домамъ, почему и не исполнилась моя надежда, застать Бидди за ее обыкновенными, вседневными трудами.

Но до кузницы уже было не далеко, и, идя подъ тѣнью липъ, я прослушивался, не услышу ли знакомыхъ ударовъ молотка. Но все было тихо; тщетно напрягалъ я свой слухъ. На минуту мнѣ казалось, что я слышу дѣйствительно молотокъ, а потомъ приходилось сознаться, что это только игра воображенія. Все было здѣсь постарому: тѣ же старыя липы, тотъ же шиповникъ, тѣ же каштановыя деревья, одного только недоставало: однообразныхъ ударовъ молотка. Наконецъ я съ какимъ-то замираніемъ сердца увидѣлъ кузницу. Она была заперта. Не видать было ни пламени въ горнѣ, ни жара надъ трубою; не слышно было рева мѣховъ — все было тихо и пусто.

Но за то домъ, казалось, былъ далеко не пустъ. Даже въ парадной гостиной висѣли чистенькіе занавѣски, и открытыя окна уставлены цвѣтами. Я пошелъ потихонько къ окошку, желая заглянутъ въ комнаты, но вотъ на порогѣ показались Джо и Бидди, рука объ-руку. Бидди сначала вскрикнула, думая, что видитъ призракъ, но черезъ минуту, она была въ моихъ объятіяхъ. Мы оба плакали: а вида ее такой здоровой и хорошенькой, она же, напротивъ, при видѣ моей блѣдности и изнуренія.

— Милая Бидди, какая вы нарядная!

— Да, милый Пипъ.

— И ты Джо, какъ принарядился,

— Какъ же, Пипъ, старый дружище.

Я съ недоумѣніемъ посмотрѣлъ на нихъ обоихъ.

— Сегодня день моей свадьбы, воскликнула Бидди съ восторгомъ. — Я жена Джо!

Они повели меня въ кухню. Я сѣлъ и положилъ голову на старый столъ. Бидди взяла мою руку и прильнула въ ней губами, Джо трепалъ меня по плечу, говоря: «онъ, душа моя, слишкомъ-слабъ для такаго сюрприза».

— Да, я бы должна была объ этомъ подумать, но я слишкомъ счастлива!

Они оба были такъ рады меня видѣть, такъ гордились мною! Своимъ пріѣздомъ, именно въ этотъ день, я, казалось, переполнилъ чашу ихъ радостей. Прежде всего я мысленно благодарилъ Провидѣніе за то, что никогда не заикнулся Джо о своей послѣдней, несбывшейся, надеждѣ. Какъ часто я хотѣлъ ему открыться; какое счастье, что онъ не остался со мною еще лишняго часочка; иначе, навѣрно узналъ бы все!

— Милая Бидди, сказалъ я: — лучше вашего мужа нѣтъ человѣка на свѣтѣ. Еслибъ вы только видѣли, какъ онъ за мною ухаживалъ, то право… Впрочемъ, нѣтъ, вы не могли бы его любить болѣе, чѣмъ теперь.