Чарльз Диккенс - Наш общий друг. Часть 2

Белла сидѣла не шевелясь, околдованная страстью этой дѣвушки однихъ съ нею лѣтъ, — глубокой безкорыстной страстью, смѣло изливавшейся въ своемъ довѣріи къ ея пониманію и сочувствію. А между тѣмъ сама она никогда ничего подобнаго не испытывала и не подозрѣвала до сихъ поръ о существованіи чего-либо подобнаго на землѣ.

Лиззи продолжала:

— Это было ночью, въ нашемъ старомъ домѣ у рѣки, совсѣмъ непохожемъ на этотъ. Въ поздній часъ той злополучной ночи глаза его впервые взглянули на меня. Быть можетъ, ужъ никогда больше они не взглянутъ на меня. Я даже почти желаю, чтобъ этого не случилось. Я надѣюсь, что не случится. Но ни за какія блага въ мірѣ я не согласилась бы, чтобы свѣтъ этихъ глазъ угасъ въ моей душѣ… Теперь я все вамъ сказала, мой другъ. Мнѣ самой какъ то странно, что я разсталась съ моей тайной, но я не жалѣю объ этомъ. Еще за минуту до вашего появленія я не думала, что заикнусь объ этомъ хоть словечкомъ какой-нибудь живой душѣ, но вы пришли, и я вамъ все сказала.

Белла поцѣловала ее въ щеку и горячо поблагодарила за довѣріе.

— Хотѣлось бы мнѣ только быть болѣе достойной его, — прибавила она.

— Болѣе достойной? — повторила Лиззи съ недовѣрчивой улыбкой.

— Не въ смыслѣ возможности предательства съ моей стороны, — пояснила Белла. — Меня скорѣе разорвутъ на куски, чѣмъ выжмутъ изъ меня хоть слово вашей тайны, хотя, впрочемъ, въ этомъ нѣтъ моей заслуги, потому что я отъ природы упряма, какъ оселъ. Я хочу только сказать, что я пустая, самонадѣянная, никуда негодная дѣвчонка, и что вы пристыдили меня.

Лиззи поправила пышныя каштановыя кудри, разсыпавшіяся отъ энергичнаго движенія ихъ владѣлицы, тряхнувшей головой, и сказала съ нѣжнымъ упрекомъ:

— Милая!

— Ну, да, вамъ хорошо называть меня милой, и я рада, что вы меня такъ зовете, хоть не имѣю на это никакихъ правъ, — пробормотала, капризно надувая губки, Белла. — А все-таки я дрянь.

— Милая! — повторила настойчиво Лиззи.

— Такая мелкая, холодная, суетная, глупая тварь, — продолжала, не слушая, Белла, оттѣняя съ особенной силой послѣднее прилагательное.

— И вы думаете, я вамъ повѣрю? — проговорила Лиззи со своей тихой улыбкой, когда пышныя кудри были закрѣплены. — Мнѣ лучше знать.

— Вамъ лучше знать? — повторила недовѣрчиво Белла. — Вы въ самомъ дѣлѣ такъ думаете? Ахъ, какъ я была бы рада, если бы вы знали меня лучше, чѣмъ я! Но я очень боюсь, что знаю себя лучше.

Лиззи расхохоталась и спросила ее, видѣла ли она когда-нибудь свое лицо и слышала ли свой голосъ.

— Еще бы, надѣюсь! — отвѣчала Белла. — Я частенько таки смотрюсь въ зеркало, а болтаю я, какъ сорока.

— Я тоже видѣла ваше лицо и слышала вашъ голосъ, — сказала Лиззи. — И они подкупили меня, я разсказала вамъ — въ глубокой увѣренности, что я не дѣлаю невѣрнаго шага, — то, чего, казалось мнѣ, я никогда и никому бы не сказала. Развѣ это дурной знакъ?

— Нѣтъ, не дурной, надѣюсь, — проговорила Белла, надувъ губки, и замолчала, не зная, засмѣяться ей или заплакать.

— Когда-то я умѣла предсказывать будущее, — сказала Лиззи шутливо. — Я смотрѣла въ каминъ на горящіе уголья, и въ ямкѣ подъ огнемъ мнѣ видѣлись цѣлыя картины. Мой брать, бывало, заставлялъ меня разсказывать, что я вижу, и очень любилъ меня слушать. Сказать вамъ, что я вижу сейчасъ въ моей ямкѣ подъ огнемъ?

Онѣ уже стояли на ногахъ передъ каминомъ, обнявшись, потому что собирались прощаться.

— Ну что же, сказать, что я тамъ вижу? — повторила Лиззи свой вопросъ.

— Пустую, глупую, суетную… — подсказала Белла, вопросительно приподнимая бровки.

— Сердце, любящее и достойное любви. Сердце, которое, разъ полюбивъ, пойдетъ въ огонь и въ воду за того, кого любить. Сердце, которое ничего не устрашится и никогда не измѣнитъ.

— Женское сердце? — спросила Белла, аккомпанируя вопросу движеніемъ бровей.

Лиззи кивнула головой:

— И женщина, которой оно принадлежитъ….

— Вы?! — докончила Белла.

— Нѣтъ, вы. Я это ясно вижу.

Свиданіе закончилось обмѣномъ нѣжныхъ словъ, многократными просьбами со стороны Беллы помнить, что онѣ отнынѣ друзья, и обѣщаніемъ скоро еще побывать, послѣ чего Лиззи снова принялась за свою работу, а Белла побѣжала въ гостиницу, гдѣ ее ждали ея спутники.

— Вы что-то задумчивы, миссъ Вильферъ, — было первое, что ей сказалъ секретарь.

— Мнѣ есть надъ чѣмъ подумать, — отвѣтила миссъ Вильферъ очень серьезно.

Больше ничего она ему не сказала, кромѣ того, что тайна Лиззи Гексамъ не имѣетъ никакого отношенія къ ложному оговору противъ ея отца. Впрочемъ, нѣтъ, маленькая связь тутъ есть: Лиззи очень хочется поблагодарить своего неизвѣстнаго друга, приславшаго ей письменное опроверженіе этой клеветы. «Ей хочется поблагодарить его? Въ самомъ дѣлѣ?», равнодушно спросилъ секретарь. На это Белла въ свою очередь спросила, не знаетъ ли онъ, кто этотъ неизвѣстный другъ. Нѣтъ, онъ не имѣлъ объ этомъ ни малѣйшаго понятія.