Роберт Най: Миссис Шекспир. Полное собрание сочинений

Господь муж брани (Исход, 15, 3).

Моей Юдифи, ей пальца в рот не клади, по совести сказать.

А какой еще ей быть, за этим Куини замужем. И кому он нужен, одно недоразумение. Двоих людей я не терплю, и Куини — он за обоих.

Жизнь не легко дается моей гусыне Юдифи.

Не очень она у меня ловкая да сообразительная.

Никогда не была таким смышленым ребенком, как моя Сусанна.

Юдифь, она тугодумная, стеснительная, неотесанная с малолетства.

Отказалась учить буквы, ни читать, ни писать. Зачем мне нужно, говорит, читать и писать.

— Да почему же так? — я ее спрашиваю.

— А потому что я не мой папаша, — Юдифь в ответ.

Наверно, она сказать хотела, что не желает быть, как ее отец. Может, думала, что это чтение-письмо его от нас утянуло в Лондон. Как бы там ни было, Юдифь не выучилась грамоте, ни тогда, ни после. И теперь еще, если надо подписать бумагу, только ставит знак.

Юдифь в девках просидела, пока ей чуть тридцать один год не стукнул.

А замуж вышла, такого себе выискала, что помилуй Господи!

В семье не без урода, и вот такой он, Томас Куини, у себя в семье.

Отец был в Стратфорде бейлифом, да, а вот с сынком ему не повезло.

Поженились они с Юдифью, еще месяца не прошло, как вдруг оказывается, что другую женщину у нас в округе уже успел он обрюхатить. Женщина родами померла, и младенчик с нею.

Куини присудйли к прилюдному покаянию в церкви Святой Троицы три воскресения подряд, ну, он уплатил пять шиллингов и один, у себя дома, каялся.

Все эти события произошли в последние недели жизни мистера Шекспира.

Сусанна говорит, что история с Куини его доконала.

Говорит, все это отцу разбило сердце и в гроб его свело.

Так и сказала Юдифи в день похорон.

Ну и добилась, что Юдифь с ней годами после этого не разговаривала.

И только тогда они друг с дружкой примирились, когда я обеим им открыла правду.

Что мистер Шекспир в последние свои дни снова стал прикладываться к бутылке.

Уж сколько лет остерегался удела пьяницы.

А потом в компании с двумя актерами, дружками, снова нализался, мозги свои воспалил горячкой, так и помер.

От огорченья ли из-за всей этой истории с Куини он снова запил, нет ли, не могу сказать.

По-моему, могло и так быть, а по-вашему?

Но для таких, как мистер Шекспир, подобное небось предлог, а не причина.

У Куини теперь свой кабак под названьем «Клетка», на углу Мостовой и Главной улицы у нас в Стратфорде.

Глаза бы мои на него не смотрели.

Моя упрямая гусынюшка в двойне родилась.

Гамнет и Юдифь, так мы их окрестили.

Назвали их в честь наших милых друзей Садлеров, им крестных, я про них уж поминала в первой главе, когда рассказывала про мужнюю любовь — да что там, страсть — к сахару, конфетам, всякой сладости.

Гамнет и Юдифь, наши друзья.

Ну, и наши близнецы Гамнет и Юдифь.

Только Гамнет помер.

Бедный Гамнет отправился на небеса, когда ему всего одиннадцать годочков было.

Кого любит Господь, те долго не живут, не замечали?

Ну вот, а Садлеры нам отплатили тем же.

Когда Юдифь Садлер родила дочку, ту окрестили Анной. А потом у них родился сын, так его назвали Вильям.

Всего четырнадцать детей они нарожали, наши друзья Садлеры, только семеро померли в малолетстве, а двое у них придурковаты.

Юдифь Садлер и сама уж девять лет как померла.

Гамнет Садлер, тот живой покуда, хотя пекарня его уже не та, что до большого пожара в городе.

Золото закаляется в огне, верно?

Гамнет Садлер свидетельствовал завещанье моего супруга, в котором ему и еще семерым старым друзьям отказывалось по две марки каждому, чтоб себе купили перстни в память о мистере Шекспире.

Юдифь получила 100 фунтов денег и чашу серебряную, золоченую, по завещанью своего отца.

Девять месяцев спустя после того, как вышла она за Куини, Юдифь родила мальчика.

Шекспир Куини — его нарекли.

Но недолго Шекспир Куини прожил на этом свете, через полгода прибрал его Господь.

Что-то погода теперь ужасно какая холодная стоит.

До того удивительно холодная стоит погода, что все быстрые речки в округе насквозь промерзли.

Сегодня поярче разведу огонь у себя в спальне.

Выпью подогретого вина, перед огнем этим сидючи на зеленой своей подушечке.

И поужинаю у камина.

Не очень складная вышла глава, так ведь и номер у нее тринадцатый.