Хари Апте - Чандрагупта

— Хорошо, что ко мне придет помощь. Но если бы этого и не случилось, я все равно исполнила бы свою клятву. Я уже начала действовать и надеюсь скоро увидеть первые плоды… Теперь мне нужно идти. Думаю, сегодня ночью мы не сможем больше увидеться. Приходите завтра, и мы обсудим дальнейшее.

И Мурадеви поспешно удалилась. Вриндамала услышала мало, но и того, что дошло до ее ушей, было достаточно, чтобы страшная догадка озарила ее ум. Раджа Дханананд снова вернул свою любовь ее госпоже, и служанка надеялась, что Мурадеви забыла обиду, оставила мысли о мщении. Ей казалось, что очень скоро в памяти ее госпожи сотрутся прошедшие горести и беды, и Мурадеви станет прежней доброй и нежной женщиной. Но сейчас, поймав обрывок разговора госпожи с брахманом, Вриндамала поняла, что ошиблась. Иначе что значат слова: «я уже начала действовать и надеюсь скоро увидеть первые плоды…»? Вриндамала отличалась благочестием и кротостью нрава. Ее хозяйка хорошо знала характер своей служанки и поэтому не посвящала ее в свои коварные планы. Для тайных дел у Мурадеви были другие помощники. Она знала, что преданная служанка, при ее прямоте и чистосердечии не годится для исполнения темных замыслов. Она либо прямо отказалась бы, либо, согласившись по принуждению, наделала бы столько ошибок, что все тайное сразу же оказалось бы явным. Мурадеви ценила в ней верное и любящее сердце, но хорошо знала, что простодушие и доверчивость Вриндамалы могли оказать хозяйке плохую услугу, а потому она с недавних пор таилась от своей служанки.

Оттого так неожиданны показались Вриндамале слова, которые обронила при ней Мурадеви. О какой клятве вспомнила ее госпожа? Не о той ли, в которой она призывала кару на род раджи? Неужели до сих пор не забыла Мурадеви того, что сказала в день торжества наследника престола? И верно, ведь она пообещала тогда: «Я вновь завоюю любовь раджи, и тогда он сделает для меня все, что я пожелаю». Нет, видно не забыла она своей клятвы.

Вриндамала вздрогнула. Какое же несчастье грозит царскому дому? Не те ли страшные беды, какие предсказал однажды благостный Васубхути? И предчувствие страшной беды кольнуло сердце доброй служанки.

С того дня как Мурадеви так блистательно разыграла первое действие задуманного спектакля, раджа Дханананд твердо решил, что никогда больше не оставит ее покоев. У него не было теперь ни малейшего сомнения в том, что Мурадеви высокого происхождения, что она дочь благородного раджи. Он проклинал себя за то, что послушался наговоров злодеек, которые из ревности люто возненавидели самую любимую из его жен и оклеветали ее. Он не мог простить себе, что по первому подозрению отказался от нее, погубил младенца и обрек несчастную на тяжкие, незаслуженные страдания.

Лишь теперь, казалось ему, он по-настоящему смог оценить ее необычайную доброту, терпение и благородство. Не она ли, когда он, узнав, что другие жены в своей безумной ревности готовы посягнуть на его, раджи, жизнь, хотел тотчас же жестоко их покарать, не она ли первая стала умолять его:

— Махараджа, не спешите наказывать, когда неизвестно еще, есть ли настоящая вина. Можно ли верить рабыням? Они наговорят и такого, что было, и такого, чего не было. Не расслышат сами толком, а пойдут пересказывать. Как узнать, где ложь, а где правда? Моя Суматика никогда ничего не выдумывает, но ведь то, что она услышала, может оказаться ложью. Махараджа, мне ли не знать, что такое незаслуженная кара? Мои мучения кончились. Но я не хочу, чтобы еще кто-нибудь пострадал безвинно.

Тот, кто увидел бы Мурадеви, когда она говорила эти слова, подумал бы, что эта женщина — воплощенное милосердие, так искренне звучали ее мольбы, таким непритворным казался страх перед несправедливой жестокостью. Что же говорить о Дханананде? Восхищенный, будто околдованный, он верил каждому ее слову, мнил неподдельными ее чувства, боготворил ее доброту и мягкосердечие. Он не доверял теперь другим женам и подозревал их в вероломстве.

Мурадеви могла торжествовать победу. Но осторожность не изменила ей. Она верила в успех, но желала еще более укрепить свое положение. И в голове ее сложился план, как окончательно устранить соперниц со своего пути.

Чанакья, выйдя из покоев Мурадеви после разговора с ней, ликовал всей душой. Разве думал он, направляясь в Паталипутру, что так быстро продвинется на пути к своей цели? И вот все складывалось как нельзя лучше. Он не сомневался, что обрел в Мурадеви преданнейшую сообщницу. А ведь он не открыл ей главного. Намекни он только, и она не пожалеет сил ради достижения поставленной им цели.