Фердинанд Оссендовский: Ленин

Со стоном и вздохами они впадали в апатию, в отчаяние, отбирающее остатки сил и разума. Высматривали Архангела с огненным карающим мечом и золотой трубой, возвещающей о страшном суде перед концом света.

В деревне, где находился Георгий, ситуация ухудшалась. Комиссары из «бедняков», видя страх и покорное безразличие, принялись издеваться над населением: тягать за бороды старцев, грубить старушкам. Они похищали молодых женщин и девушек, поили водкой, устраивали с ними дикие, развратные оргии, одаривая отрезами цветной ткани, пестрыми платками, лентами. Подавленные монотонной, убогой и нищенской жизнью, женщины быстро поняли свое положение. Они пользовались спросом и могли этим воспользоваться. Лишенные твердых нравственных принципов, вскоре они телом и душой перешли на сторону победителей. На деревню свалилось новое бедствие. Рассеивались, как туман над лугом, семейные традиции, старые, добрые обычаи.

Рядом с хатой, в которой жил Георгий Болдырев, стоял дом некогда богатого крестьянина Филиппа Куклина. Совершенно ограбленный комиссарами он впал в отчаяние. Единственной его опорой стала жена, молодая, решительная Дарья. Никого не боясь, она ругала власти, осыпая их обидными словами, словно из рога изобилия.

На красивую бабу со смелыми глазами и белыми, ровными зубами, положил глаз секретарь сельского Совета. Под каким-то вымышленным предлогом он завлек ее к себе и оставил на гулянке с музыкой, водкой, танцами. Дарья вернулась домой пьяная и веселая. На упреки и замечания мужа только махала рукой и повторяла:

— Плевать я хотела на тебя и на нашу убогую жизнь! Хоть ненадолго, а попользуюсь! Я хочу жить для себя…

Расстроенный муж побил ее.

В ту же ночь Дарья убежала из дома. Зря искал ее обеспокоенный мужик. Она явилась спустя 3 дня и принесла с собой бумажку о разводе, произведенном по ее требованию.

Куклин пошел жаловаться в сельский Совет.

— Такой закон! — со смехом воскликнули комиссары. — Любой может разводиться и жениться, даже в течение одного дня. Нет у тебя теперь никакой власти над женой! Если сделаешь что-нибудь нехорошее, мы тебя в тюрьму посадим. Теперь с рабством женщин покончено! Они свободны и имеют такие же права, как и мы!

Мужик убеждал, уговаривал, умолял Дарью, чтобы вернулась домой.

— Я свободна! — ответила она, сверкая зубами. — Мне нравится наш новый секретарь. За него пойду!

— Выходи лучше за меня! — буркнул муж.

— Второй раз?! — воскликнула она. — Нет дурных!

Куклин ходил угрюмый и молчаливый. Он пережевывал какие-то тяжелые мысли. Наконец они переродились во взрыв дикого, неукротимого бешенства. Он подстерег неверную, легкомысленную жену, связал ее и долго, методично избивал, в соответствии с народной «мудростью»: «бей и слушай, дышит ли; когда перестанет, полей водой и бей снова, чтобы чувствовала и понимала!»

Он пытал Дарью 2 дня, а когда освободил от пут, погрозил пальцем и, хмуря лоб, проворчал:

— Теперь мое сердце спокойно. Можешь идти… Но помни, если пожалуешься, забью насмерть, и никакой комиссар, и даже сам Ленин тебя не защитит! Помни!

Баба и не думала жаловаться. Она поквиталась с мужем сама. Раздобыв где-то бутылку водки — домешала в нее яд и, ластясь к мужу, обрадованному возвращению жены, заставила его выпить.

Куклин умер. Дарья, представ перед судом, ничего не скрывала, рассказав во всех подробностях о своем преступлении. Ее оправдали на основании объявленного Лениным принципа, что пролетарская «справедливость» изменчива и зависит от обстоятельств. Одно и то же преступление может наказываться смертью и быть расценено как заслуга перед трудящимися. Убит «кулак», богатый мужик, мелкий буржуй, а сделала это свободная, преданная коммунизму женщина. Ей это было зачтено, как заслуга и она вышла на свободу.

Георгий с ужасом наблюдал за открыто охватившим деревню развратом. Комиссары и приезжие агитаторы умело сеяли его среди деревенских, невежественных, стосковавшихся по развлечениям и падких на наряды, вино и сладости женщин.

— Они дрессируют их мягкими способами, как зверей, — думал молодой инженер, понимая, что зараза была ловко подброшена в благодатную среду.

Он с искренней радостью покидал деревню, возвращаясь в свою коммуну в Толкачево.

Здесь он застал опасные перемены. Из Москвы пришел декрет о введении обязательного образования. Старые безграмотные мужики и седые старухи, считающие алфавит дьявольским вымыслом, обязаны были ходить в школу вместе с детьми и внуками.