Айдын Шем - Нити судеб человеческих. Часть 2. Красная ртуть

Тогда, как хорошо помнил Камилл, за колючей проволокой, не сразу заметной среди плотно растущих вечнозеленых кустов, на расстоянии нескольких метров друг от друга стояли молчаливые стражники с карабинами на плечах. Мальчик беспокойно прогуливался по безлюдному тротуару в ожидании отца, порой останавливался возле стражников, чьи головы в зеленых фуражках с лаковыми козырьками, виднелись над редеющими к верхушкам кустами, и тогда раздавалось негромкое: «Проходите! Здесь стоять не разрешено!». Отца в тот раз пропустили через калитку из железных прутьев, после того, как он предъявил повестку стоявшему в будке часовому. Он поцеловал сына и напомнил, как действовать, если его до вечера не выпустят. И ушел. Но спустя два часа вышел. Вышел, чтобы через несколько недель быть завезенным в этот же двор на машине, но уже через ворота, находящиеся где-то на другой улице…

Сегодня заведующий лабораторией московского академического института Камилл Афуз-заде вместе с заместителем начальника урановой экспедиции Войцеховской, немолодой и, по всей видимости, не очень здоровой женщиной, прошли на территорию, предъявив свои паспорта в окошечко сложенной из красного кирпича проходной, сменившей бывшую железную калитку. Прошествовав по аллейке, тоже обсаженной арчой, они вошли в дверь, за которой их встретил голубоглазый старший лейтенант, который, откозыряв посетителям, повел их по длинному коридору. Камилл не мог не думать в эти секунды о том, что когда-то отец его тоже шел по этому коридору, не зная, что его ждет за одной из дверей. Камилл же знал, о чем будет разговор в кабинете, где их уже поджидали гебисты. Именно по представлению хозяина того кабинета, в который их привел старлей, поступил через здание на Лубянке запрос в Академию Наук, который был переправлен с пометкой «срочно» в институт, где работал Камилл.

Энергичный седой мужчина лет пятидесяти с погонами полковника встал из-за стола навстречу вошедшим. Он пожал руки гостям и пригласил их сесть. Другой находящийся в комнате мужчина, спортивного вида брюнет лет сорока в рубашке с короткими рукавами, поднявшись из стоявшего в стороне кресла, только поклонился с вежливой улыбкой.

- Итак, товарищи, - сразу приступил к делу хозяин кабинета, - вы уже знаете, что заставило нас прибегнуть к помощи специалистов Академии Наук.

Произнеся эти слова, он остановил свой взгляд на Камилле. Тот счел целесообразным улыбнуться и согласно кивнуть говорившему. Перенеся свой взгляд на женщину, и не задержав его на ней, седовласый продолжал:

- По сути дела, мне нечего добавить к тому, что написано в документе, который был вам направлен. Напротив, я хотел бы сейчас узнать от вас, имеете ли вы уже какие-либо соображения по поводу прочитанного? Признаюсь, наши внутренние специалисты совершенно обескуражены тем, с чем пришлось столкнуться. Я бы даже сказал, что чем более осведомлен специалист в физических и химических науках, тем более он растерян перед открывшимися фактами.

Женщина пожала плечами, обратив взгляд на своего спутника. Впрочем, они уже обсуждали все те куцые сведения, которые были изложены в «совершенно секретном» документе, вышедшем неделю назад из этого кабинета, и согласились в том, что здесь они встретились с ранее неизвестным, необычным явлением. «Или же, говорил Камилл, эти ученые в погонах что-то сильно напутали».

Внимание присутствующих переключилось сейчас на Камилла, представлявшего здесь столичную науку. Он улыбнулся и не преминул сделать насмешливое замечание:

- Как же это холодные чекистские головы так сразу и растерялись? Явление нужно поначалу изучить, а ведь все основано только на рассказах работников рудника. Что же ваши специалисты не выехали на место?

Хозяин кабинета переглянулся с тем, который сидел в кресле. Непосредственно перед приходом ученых гостей полковник из Ташкента читал полковнику, хозяину кабинета, досье на Елену Александровну Войцеховскую, заместителя начальника Красногорской экспедиции, базирующейся в Ташкенте, но всецело находящейся в юрисдикции высокой московской инстанции, а также досье на присланного Москвой старшего научного сотрудника Афуз-заде Камилла. Товарищ Войцеховская была в целом благонадежным работником, хотя в ее досье имелось немало доносов, в которых она уличалась в критицизме по отношению к местным и высшим властям и даже к советскому строю в целом. Но это было обычным делом – только не годные к позитивной деятельности кретины, завсегдатаи митинговых трибун, не имели сих грехов. Что же касается гражданина Афуз-заде, то, едва получив сообщение о командировании в распоряжение ташкентских органов этого человека, органы срочно ответили телеграммой, в которой сообщались на Лубянку дополнительные сведения относительно него. Этот крымский татарин, член семьи того самого профессора Афуз-заде, и сам на протяжении ряда лет занимался в Узбекистане «антисоветской деятельностью». «Связи К. Афуз-заде с иностранцами не были замечены» - такая констатация успокоила товарищей на Лубянке, которые уже получили из Академии Наук сведения, что означенный старший научный сотрудник единственный специалист, который знает об аллотропических вариациях элементов больше, чем рассказывается в учебниках и в научных статьях. Так что, придется довериться. Но из виду не выпускать и прослеживать все контакты!

Читать дальше