Гурам Батиашвили - Человек из Вавилона

— Я-то верю Зорабабели! — не поднимая головы, сквозь зубы процедил Абуласан.

— Да хранит тебя Господь за правду! — ответил Габаон и повернулся к остальным. — А вы что скажете, господа?

Опять никто не спешил с ответом. Наконец заговорил Джорджикисдзе:

— Абуласан, естественно, доверяет Занкану, он избрал его послом!

— А ты? Ты доверяешь? Скажи!

Джорджикисдзе медлил с ответом.

— Молчишь! Стало быть, не доверяешь! — заключил Габаон.

Джорджикисдзе вновь промолчал. А Габаон упрямо ждал от него ответа.

— Стало быть, не доверяешь?! — повторил он.

— Я этого не говорил.

— Доверяешь?!

— Я и этого не говорил, и не приставай ко мне, ничего не хочу говорить.

— Воля твоя, юноша, и все же дай Бог тебе здоровья. Я скажу, что думаю: я верю Занкану и убежден, что за нашей спиной он ни с кем сговариваться бы не стал. Верю, что не писал письма царице, а нам сообщил, чему стал свидетелем, потому что это мы послали его туда. А ты что скажешь? — Габаон повернулся к Парнавазисдзе.

— Я его знаю и верю ему, он бы не стал позориться, — не раздумывая, отвечал Парнавазисдзе.

У Габаона заблестели глаза.

— Так в чем же дело?! Идея признать Боголюбского хоть и принадлежала Абуласану, но мы ее поддержали…

— Опять Абуласан! — отозвался тот с раздражением.

— Дай сказать, — спокойно продолжал Габаон, — сегодня мы вместе и должны быть вместе всегда. Вот и отправимся вчетвером к солнцеликой и расскажем ей все: дескать, от верного человека узнали, что Боголюбский совсем не тот, каким мы его представляли. Таково наше мнение. Ты сама рассуди и сделай выбор, а мы, большинство царского дарбази, поддержим тебя. — В зале в который уже раз воцарилось молчание. — Ну что скажете, уважаемые мужи, будем правдивы и пред царицей, и пред Богом!

— А перед самими собой? А перед собственными семьями? Это же означает изменить самим себе! Дадим по веревке Иванэ Палаванди, Тарханисдзе да еще попросим связать нам руки-ноги, — воскликнул Джорджикисдзе.

— Они обойдутся без нашей веревки, так скрутят, за всю жизнь не выкрутимся, — проговорил Абуласан.

— Иначе мы поступить не можем! Не выдавать же солнцеликую за делающего под себя бражника! Может быть, сперва откроемся Русудан-царице, сначала поговорим с ней, — поддержал Габаона Парнавазисдзе. — А Занкану прикажем немедленно возвращаться обратно.

Джорджикисдзе сидел набычившись, со злостью смотрел то на Габаона, то на Парнавазисдзе.

— Прекрасно, так и поступим. Пойдем к Русудан-царице, попросим прощения, потом падем в ноги Тамар, будем молить о милости и ее. Так и поступим, но… — Абуласан умолк на мгновение, — что потом? Это ведь самый простой выход из положения. А еще проще было бы не собирать вас здесь, не говорить о письме. Я позвал вас, чтобы услышать умные предложения, чтобы мы еще более сплотились. Нам предстоит большая война, и в этой войне в случае поражения мы можем потерять все.

— Чего ты хочешь, Абуласан? — В голосе Габаона звучало раздражение.

— Я хочу… — Абуласан уставился в точку на полу, — чтобы мы поступили следующим образом: на одну чашу весов положим Боголюбского, а на другую — последствия нашего возможного поражения. Проигрывать очень горько… Но еще горше, когда большинство царского дарбази станет посмешищем в глазах двора.

— Да, Абуласан, поражение никого не радует, но на другой чаше весов находится бражник-пачкун, которого мы хотим сделать мужем царицы! А это поражение всей Грузии. — Габаон уже не скрывал своего возмущения. Абуласан же осуждающе смотрел на него.

— Успокойся, вельможа, я знаю, тебе очень нравится быть членом царского дарбази, ты любишь пользоваться благами жизни, но завтра… Что будет завтра? Поддержишь Боголюбского, заслуги твои признают и, кто знает, во сколько их оценят… Не торопись… Сегодняшние твои средства завтра твою семью уже не удовлетворят, завтра ей понадобится больше… А больше… ты понимаешь, кто может дать тебе больше…

— Прекрати этот торг, Абуласан, не забывай, ты разговариваешь с Габаоном, а не с городским торговцем!

— Ежели не будешь думать о будущем, будучи сегодня вельможей, завтра можешь оказаться в роли просителя! — произнес Джорджикисдзе. — Поэтому не стоит гневаться.

— Да кто вы такие, грузинские вельможи или правители лавочников? Я вижу, вы все же хотите избрать мужем для царицы пачкуна и бражника! Я никогда не пойду на это… Хотя мне и нравится быть членом царского дарбази и прочие преимущества.