Алексей Югов - Ратоборцы

И тогда его, грузинского владетельного князя Джуаншеридзе, обладавшего к тому же титулом византийского патриция, схватили, как простого пастуха, и представили перед кровавые очи верховного баскака Грузии – хана Аргуна.

От Бедиана потребовали, чтобы он выдал всех, кто оказался отзывчив на его мятежные укоризны. Джуаншеридзе рассмеялся в лицо баскаку.

Тогда его подвергли любимой пытке Орды: стали не торопясь, и время от времени возобновляя допрос, загонять иголки под ногти, вплоть до ногтевого ложа.

Князь перенес все эти пытки, и ни одно чужое имя не сорвалось с его уст. Он много раз лишался сознанья и наконец был брошен неподалеку от сакли, ибо его сочли мертвым.

Люди подняли его и едва вернули к жизни. Он унесен был в горы – в львиное логово Джакели… Долгое время считали, что он навеки лишился рассудка. Однако не у того отымает родина рассудок, божественный свет мысли, кто отдает свою жизнь за нее, но – у предателей!

Вместо ногтей выросли у князя Бедиана безобразные роговые комочки-горбики…

…Таков был этот второй посол царей Грузии – посол Давида-младшего.

Послы грузинские пили неторопливо и понемногу. Однако чеканные стопы и кубки не усыхали. Беседа становилась все теплее и задушевнее. Хозяева и гости нравились друг другу. Вскоре, после первых же взглядов глаза в глаза и первых приветствий и здравиц, перестали опасаться: русские – грузин, грузины – русских, хозяева – гостей, а гости – хозяев… Они перестали подкрадываться словами друг к другу, как всегда это бывает в таких посольских встречах. Надо было верить друг другу! И без того, если до Берке дойдет, что это за купцы из страны георгианов, то есть грузин, приехали к Александру и о чем беседовали они с великим князем Владимирским и с «главным попом» русских, то и тем и другим, быть может, придется сделать неминуемый выбор между отравленной чашей из рук какой-нибудь ханши Берке и тетивою вкруг шеи.

Но и пора было начинать. Пора было привзмахнуть наконец и северным и южным крылом исполинского восстания против Орды, которое замышлял Ярославич на своем севере, а оба царя Сакартвело – на юге.

И промолвил митрополит:

– Византия – и вам и нам – есть общая матерь. Хотя и есть различие кое в чем между нашими церквами, однако велико ли оно?

– Не толще шелухи луковой! – подтвердил Джуаншеридзе.

– Воистину, – согласился митрополит.

Джакели весомо опустил свой огромный кубок на стол и немного уже повышенным голосом, как будто кто его оспаривал, настойчиво произнес:

– И оно было бы еще меньше, это различие церквей наших, если бы не греки. Усом своим клянусь! Вот этим усом!..

Он обхватил и огладил свой мощный ус, слегка выворачивая руку.

Разговор их стремительно обегал полмира. Великий хан Кублай и папа Александр; Миндовг и калиф Египта; император Латинской империи Генрих и выгнанный крестоносцами Ласкарис; герцог Биргер и хан Берке; Плано-Карпини и полномочный баскак императора Монголии и Китая – Улавчий, приехавший исчислить Русскую Землю; посол Людовика французского к монголам – Рюисбрэк, и англичан – тамплиер Джон, родом из Лондона, именуемый татарами Пэта, который, после позорного своего пораженья и плененья в Чехии, был отставлен от вожденья татарских армий и ныне вместе с немцем Штумпенхаузеном числился при дворе Берке советником по делам Запада и Руси.

Помянули все еще длящуюся после смерти Гогенштауфена смуту и всенародную распрю в Тевтонии; помянули кровавое междуцарствие в Дании.

От купцов новгородских, что ездили торговать в Гамбург, Невский получал достоверные известия: кнехты немецкие уж не валят валом, как прежде, в набеги на Псковщину, – предпочитают грабить у себя по дорогам, в Германии.

– Да уж, – проворчал Невский, – если этот miles germanicus – воин германский – начнет грабить, то и татарину за ним не поспеть!..

– Ты прав, государь! – подтвердил Джакели, пристукнув кружкой, словно бы готовый ринуться в бой за истину этих слов, которых никто и не думал оспаривать. – Это они осквернили и ограбили Святую Софию константинопольскую, немцы!..

Александр наклонил голову.

– Добирались и до нашей… до Новгородской Софии, – сказал он. – Да только не вышло!..

Кирилл-владыка сурово промолвил:

– Растлились нравы… Ведь что в Дании делается?.. Короля отравляют причастием!.. Помыслить страшно!

Вспомнили братоубийцу – датского принца Авеля.

Джуаншеридзе мрачно пошутил:

– Видно, и впрямь последние времена: Авель Каина убивает!..