Александр Быков - Чепель. Славное сердце

И каждый в отряде пожал Рихарду руку. И тот всё так же в монашеской ризе с мечом на боку вскочил на коня. Откинув капюшон, он со смешанным чувством печали, стиснувшей почему-то его саксонское сердце, и одновременно с облегчением на душе двинулся домой, не торопясь и не оглядываясь.

Долго-долго, целых две седмицы до прибытия нового пана-наместника в Ломжу местные жители наблюдали жуткую картину рядом с дорогой из Ломжи на Вызну. Между верхушек двух придорожных полусогнутых берёз висело привязанное за ноги, чуть не порванное пополам, исклёванное падальщиками, без глаз и без лица, большое тело когда-то грозного германского магистра. И никто его не снимал.

А Срыйдовга отвезли на старинное капище в глубине Беловежской пущи. Сложили костёр в человечий рост. Собрались ученики волхва и простой народ. И когда огонь пылал горой и душа волхва уходила вверх — тучи снова разошлись окном, чтобы не мешать его душе, просинело небо и громыхнул вдалеке прощальный Перунов раскат.

В начале листопада* в харчевне на берегу Варяжского моря обсуждали новости. Слухи о битве в Англии и гибели знаменитого конунга норвежского Харальда Сурового взбудоражили весь свет. Кто не знал отчаянного забияку, свергателя императоров, самого страшного викинга, самого удачливого воина?! Его не стало! Он погиб в битве за обладание английской короной. Погиб в бою, как и хотел, как и было ему должно. Может только раньше, чем думал… А норманнскому королю Вильгельму повезло больше. Пришёл и перебил всех англичан, которых недобил Харальд. Конечно, может быть, как доказывали вильгельмовцы, был виноват западный ветер, что после такого жаркого лета дул беспрерывно и сильно со стороны островов и не пускал корабли нормандцев плыть с побережья через Ла-Манш. Но рыбаки и торговцы утверждали, что ходили в Англию в это время, только переменными курсами, приходилось лавировать. Можно было попасть в Англию, если захотеть. А Вильгельм не поплыл раньше, а задержался и предоставил возможность викингам и англичанам друг друга перебить. Выходило, что рассчёт Вильгельма победил храбрость Харальда. Вот и всё, нет больше безумно храбрых викингов, волков морей…

Ну, оно так и спокойнее, а то всё набеги творили, грабили, убивали…

Вершко отодвинул пустую миску. Наваристый борщ приятно согревал нутро, и промозглая, холодная и сырая погода уже не казалась такой зловещей и неприветливой. Рослый худощавый мореход, сидевший напротив, тоже взялся за второе блюдо — гречневую кашу с гуляшом. Мясо было хорошо разваренное и вмеру посоленное, с чесночком. Солёные огурчики аппетита добавляли. Трапезничали энергично, кусая полным ртом толстые ломти чёрного печного хлеба, как положено молодым, крепким и голодным мужчинам.

— Так что, Вершко, у меня набрана команда, пойдём пока к данам. Принц дацкий Гамлет звал раньше в гости, а я приеду торговать. Если захочешь, иди ко мне. Буду очень рад!

Вершислав поглядел на собеседника. Худой Любомир, почти как тогда, как из погреба вышел. Только в глазах появились непокорные огоньки. Лицо стало суровее и решительнее. Взгляд жёстче. В движениях проснулась сила. Сейчас даже больше на князя похож. А княжить не хочет…

Не всё, видно, умещалось в голове Вершко:

— Дело хорошее… А что нашим сказать?

— Ничего не говори. — мореход продолжил вполголоса. — Нет меня! Пока… Если только к капитану Стриженю на корабль наниматься приведёшь кого-нибудь, и только наших проверенных людей. Не хочу, чтобы слухи ползли, чтобы знали, где я с семьёй своей. Я хочу, чтобы мои дети и моя жена жили счастливо, да, вообще, просто ЖИЛИ. А то как угрозу своей власти сочтут. А сил достойных противопоставить нет. Кто слишком многого, не по своим силам хочет и сразу, может получить «ничего». Вот как Харальд.

— Так можно к Лютобору гонца снарядить. Лютобор приведёт войско домой.

— А кто его пропустит… не гонца, гонец, понятно, может и тайком, — Лютобора с войском. Договор же подписан с Изяславом. Он же «помощь» мне «прислал»… Я-то понадеялся, что наша дружина поможет мир водворить на Руси…

И представь, что я сейчас вспомню о княжестве, приду к наместнику киевскому в Берестье. Он скажет: «У меня свой князь». А к Изяславу без дружины за спиной, что просить? Всё обратно отиграть? Он откажет, скажет: «Подожди, моё дело не доделано». Представь, что я в Киеве и начну поднимать людей, Лютобор с войском развернётся против Изяслава. Сколько крови прольётся! Надо будет пожертвовать кем ещё? Тобой? Твоими друзьями? Многими нашими лучшими людьми. Все наши погибнут! А скольких погубим мы! И не известно, что всё станет по-моему. Вместо мира на Руси учиним разорение.