Александр Быков - Чепель. Славное сердце

— Спасибо тебе, песняр… Янка. Уходи сам… «Речица, речица, ты волною грай, грай!» — устало откинул голову в траву.

— … Я лучше рискну пройтись по радуге! — ответил Янка храбро.

Любомир блаженно заулыбался.

Магистр Олаф если сказать «был зол», так ничего не сказать. Сквозь оглушённое сознание к нему пробивались видения его военного поражения, его унижения в глазах германской знати, его падения в иерархии рыцарства и последующего отнятия земель, уменьшение его доходов, бедность! Ускользающий русский князь… — чаша переполнена! Поход, начатый в полном, казалось, превосходстве, превратился в катастрофу. Старик, стоящий у дороги, неимоверно раздражал непонятно чем! Казалось, что в нём вся причина тупоголовой карусели, захватившей и поломавшей даже его холодный тщательный рассудок. Стражники приблизились к месту, где спрятались Любомир и Янка. Янка приготовился драться в последний раз.

Тут старик развернулся к магистру, вздел руки с деревянной клюкой к небу и возголосил:

— Небом и землёй проклинаю тебя, находник!!! Не будет тебе места ни на земле, ни на небе!!!

Магистр рванул коня напрямик к нему, всей громадной тяжестью сбил старика огромным своим чёрным конём, а хотел ещё иссечь мечом, но уже не доставал, поскольку старик лежал на земле. И всё кружил над ним и топтал, крича, распаляясь, не видя ничего вокруг… Стражники ломжицкие косо переглядывались между собой, видя бесноватого магистра и представляя, что с таким начальником можно запросто не сносить головы. Не столько искали, сколько кривились. «На стариков безоружных кидается — вовсе не человек!» Всадники кружили на дороге напротив схорона Любомира и Янки. Времени найти беглецов им не хватило.

Один из них вдруг вскрикнул и упал с торчащей из плеча стрелой. Остальные подоставали оружие. Бац! Ещё одного вынесло из седла. Магистр Олаф, настигая стражников, прогремел:

— В атаку! — стражники вяло поскакали навстречу подоспевшему небольшому отряду.

Вершислав и его товарищи продолжали стрелять, у них это неплохо получалось, ещё один неприятель упал. Все вместе: Вершислав, Брыва, Горобей, Кудеяр, Прытко, сакс Рихард и даже Торхельд, Смиргун и Никола (!), которые уже скинули скоморошьи наряды, были в кольчугах и с оружием, уже представляли, видимо, не смешное, а устрашающее зрелище. Польские стражи решили не связываться, отстали от магистра, и вовсе отъехали в сторону и скрылись в лесу. Они, наверно, не нашли причины, чтобы биться. Что-то не так было в панстве-воеводстве Ломжицком.

Магистр на громадном коне хоть и один, но грозно приближался горой брони и острой стали. Вершко поглядел на Брыву:

— Давай, Брыва, завали его…

— Добро старшой! Это по мне! — Брыва пошевелил бровями, перекинул из-за спины богатырское копьё и, заслонясь круглым щитом, пустил коня навстречу германцу.

Будто две горы столкнулись на дороге. Раздался мощный лязг и грохот. Шлем с синим конским хвостом улетел в высокую сухую траву у дороги. Магистр распростёрся в пыли, и, поднимаясь, бешенно озирался вокруг. Холодея внутри, обнаружил, что он с его стороны остался один. Левая рука, с которой был сдёрнут щит онемела, похоже, вывихнута. Он остановился в окружении десятка своих смертельных врагов. Он видел направленные на себя горящие ненавистью, осуждением и приговором взгляды. Всё гудело и плыло перед глазами. А цель и смысл его собственного пребывания в этих местах и на этой дороге, в этом безжалостном кольце стали ему вдруг совершенно непонятны…

А Брыва развернул коня, перехватил расщеплённое копьё и, подъехав сзади, тупым концом, как дубиной, стукнул магистра по темени, оглушил его в третий раз.

С поверженного магистра содрали доспехи, повязали. Приготовились казнить.

А тело Стрыйдовга подобрали для погребального костра.

Вышли из леса Любомир и Янка. Вернулся с конями Дивак. Все вместе погоревали над старым волхвом. Уронили слёзы в пожухлую траву.

Рихард подошёл к Вершко.

— Мы квиты, main russ kamrad…

— Прощай, Рихард, и прости за всё… Благодарим тебя все за помощь. Может когда свидимся… — Вершко крепко пожал ему руку. — А хочешь у нас оставайся. Будешь нам всем за доброго товарища…

— Меня ждёт моя родина… я ей задолжал, засиделся… в гостях. Никого в том не виню. Всё происходит, как должно произойти. Каждый должен выпить свою судьбу до дна… А ты Вэршислав… тобой могут гордиться. — Рихард улыбнулся. — буду помнить тебя… и ты меня вспомни… Прощайте!