Бен Кейн - Ганнибал. Враг Рима

— Вы победили? — спросил он.

Принцип скривился.

— Смотря что считать победой, — тихо сказал он. — Ганнибал нескоро забудет, как бились у Требии легионеры.

Квинт и Фабриций переглянулись, изумленно и радостно.

— Вы смогли развернуться и ударить карфагенянам в тыл? — возбужденно спросил Фабриций. — Пехоте союзников удалось сдержать слонов и застрельщиков?

— Не совсем, командир. Нет… — опустив взгляд, ответил легионер.

Они непонимающе взглянули на него.

— Тогда что же? — требовательно спросил Фабриций.

Принцип прокашлялся.

— Когда мы уже прорвали вражеский строй, Лонг приказал отступить с поля боя.

Легионер помрачнел.

— Фланги смяли, командир. Думаю, он не был уверен, что мы сможем переломить ход битвы.

— А пехота союзников? — прошептал Квинт.

Ответное молчание легионера было красноречивее тысячи слов.

— Всевышний Юпитер, — прошептал Фабриций. — Они погибли?

— Возможно, некоторым удалось добежать до лагеря, командир, — признался принцип. — Время покажет.

У Квинта закружилась голова. Потери могли исчисляться не одним десятком тысяч.

Его отец был более сдержан в проявлении своих эмоций.

— В таком случае, думаю, это мы нескоро забудем Ганнибала, а не наоборот, — едко заметил он. — Ты так не думаешь?

— Да, командир, — тихо согласился принцип и с тоской поглядел на товарищей, которые уже уходили за угол дома.

— Иди, — мотнув головой, разрешил Фабриций.

Квинт не мог отвести ошеломленного взгляда от спешно уходящего легионера.

— Может, Пракс и был прав, — тихо сказал он. — Ганнибал может оказаться у ворот уже утром.

— Хватит этой болтовни, — отрезал отец и хищно оскалился. — Рим не сдается, проиграв одну битву. Когда вражеские захватчики в его землях!

Квинт слегка воспрял духом.

— А что же Ганнибал? — тут же задал он следующий вопрос.

— Он оставит нас с этим… пока, — уверенно заявил Фабриций. — Сейчас, в течение зимы, ему необходимо собрать союзников из числа галлов.

Квинта успокоила отцовская уверенность.

— А мы?

— Мы используем это время, чтобы перегруппировать силы, а также набрать новые легионы и кавалерию. Вот чего у Рима нет, так это недостатка ни в союзниках, ни в людях. К весне мы найдем замену всем погибшим. — «А я получу повышение, и заимодавцы от меня отстанут», — подумал он и хищно улыбнулся. — Вот увидишь!

Наконец Квинт пришел в себя и с готовностью кивнул. Они скоро снова сразятся с карфагенянами. На равных или даже в лучших условиях. Будет шанс снова обрести честь, ту, которую, как он считал, сегодня они оставили на поле боя.

Рим воспрянет и вырвет победу у Ганнибала.

Это несравненная честь — получить возможность написать цикл романов о Второй пунической войне, шедшей с 218 по 201 год до н. э. Я восхищался историями тех времен еще мальчишкой и, как и многие, считаю этот отрезок истории человечества одним из самых важных. В наше время слово «эпичный» постоянно используют не по назначению, но, думаю, это самый подходящий термин, чтобы обозначить одним словом семнадцатилетнюю войну Рима и Карфагена. Часто баланс сил в ней был столь неустойчив, что если бы хоть в одной из ситуаций он сместился, современная Европа пошла бы по другому пути. Карфагеняне были совершенно иными, нежели римляне, и не в плохом смысле, как часто пытаются убедить нас историки античности. Они были неутомимыми исследователями и неугомонными торговцами, проницательными дипломатами и отважными воинами. Там, где Рим пытался захватить власть, используя военную силу, они чаще старались получить эту власть, контролируя торговлю и природные ресурсы. Возможно, мелочь, но я старательно использовал слово «карфагенский» вместо римского «пунический», говоря об их языке и других реалиях. Сами карфагеняне уж точно не стали бы пользоваться римскими определениями.

Многие читатели в общих чертах знакомы с историей войны Ганнибала с Римом и узнают ее в моих книгах. Другие знают побольше. Есть лишь совсем немногие, кто готов читать античных авторов, таких как Тит Ливий и Полибий, давших нам основную информацию об этом периоде истории. Надо отметить, что я изо всех сил старался придерживаться дошедших до нас исторических подробностей. Однако в некоторых местах я либо слегка изменил описание событий, чтобы это вписалось в ход повествования, либо что-то выдумал. Это право писателя, как и его проклятие. Если где-то я допустил ошибки, то прошу за них прощения.