Иван Фирсов - Адмирал Сенявин

— Французы, видимо, на что-то надеются, быть может, замышляют вылазку, — сказал он грекам и разложил вычерченный штурманом план осады крепости. Пламя свечи дрогнуло. — Ежели начнут диверсию, то скорей всего на албанском берегу. Поэтому придется перевести туда часть десанта. — Он взглянул на Орио. — Мы же начнем здесь подготовку штурма. Нам потребуется ваша помощь, сколь можно.

Едва Леандер перевел, Орио поднял вверх обе ладони с растопыренными пальцами:

— Будет столько. — За прошедшую неделю он довольно сносно научился изъясняться с русскими моряками, которым он доверял. Жителям досаждали турецкие матросы, небольшими группами сходившие на берег. Они шарили в садах жителей, приставали к девушкам. Но Орио не говорил пока об этом Сенявину.

В полдень следующего дня Орио привел к лагерю десанта отряд волонтеров — больше восьмисот человек. С раннего утра крепостные батареи, наверстывая упущенное, открыли сильный огонь по позициям десанта на острове и албанском берегу. Беспрерывная канонада оглашала окрестности. Очевидно, французы заметили приток подкрепления в лагере и усилили натиск. К ночи обстрел поутих, но воспользоваться передышкой для отдыха не удалось. На албанском берегу вдруг разгорелась сильная ружейная перестрелка, а вслед за ней загрохотали беглым огнем пушки.

…Мичман Замятин, обходивший с унтер-офицером передовые пикеты у самого края отвесного берега, услышал внизу какой-то подозрительный шум. Вглядевшись, он рассмотрел темную массу нескольких сот человек, бесшумно карабкавшихся вверх по склону обрыва. Не раздумывая, мичман выстрелил из пистолета и крикнул: «Французы!» В тот же миг открыли огонь пикеты. Французы прибавили ходу. На батарее вовремя услышали выстрелы и крики. Орудия были заряжены еще с вечера картечью. Едва пикеты добежали до бруствера, лейтенант Худяков скомандовал: «Пали!» Картечь ударила в самую середину атакующих. Раздались стоны и вопли раненых. Французы, открыв ружейный огонь, бросились вперед, но было поздно. Канониры успели перезарядить пушки, из-за брустверов грянули дружные ружейные залпы, а картечная завеса смела цепи атакующих. С проклятиями и криками повернули они обратно. Вдогонку канониры пустили еще один заряд…

Ночная неудача сделала французов сговорчивей. Утром парламентеры сообщили о сдаче крепости, но все же просили отпустить гарнизон. Сенявин отверг просьбу и скомандовал батареям возобновить огонь по крепости. Обстрел не прекращался до захода солнца.

В последний день октября на рейде бросил якоря отряд Ушакова из шести вымпелов. После ухода Сенявина к Святой Мавре флагман отправил три корабля и четыре фрегата под командой капитана первого ранга Селивачева блокировать остров Корфу — главную цель кампании. «С вверенными вам кораблями старайтесь обложить Корфу блокадою и всякую коммуникацию французов пресечь. Мы за вами следуем вскорости для штурма оного острова», — предписал Ушаков отряду Селивачева.

Получив первые донесения от Сенявина о высадке десанта на остров и поднятии флага над городом, Ушаков предполагал, что через день-другой крепость будет взята. Однако уже на Кефалонии он получил сообщение Сенявина об упорстве французов. Поэтому, отправив Селивачева, решил идти к Мавре.

Едва флагман появился на горизонте, Савицкий послал шлюпку за Сенявиным. Когда Ушаков пришел на рейд Мавры, его уже ожидал Сенявин. Он тут же доложил флагману, что готов к немедленному штурму крепости. Вместе они съехали на берег. Там их встречала толпа горожан во главе с Орио.

Ушаков остался доволен состоянием укреплений и расположением батарей, которые не прекращали огонь. В то время, когда Ушаков приехал на албанский берег, в крепости начались пожары.

— На что надеется комендант крепости? — спросил он Сенявина. — Сикурса [43] Помощь (от фр. secours). ждать ему неоткуда. Ежели он не образумится, будем штурмовать. Распорядитесь готовить фашины [44] Фашины… — связки хвороста, используемые для укрепления откосов и оборонительных сооружений (от лат. fascis — пучок). и лестницы.

— Они готовы, ваше превосходительство, — доложил Сенявин.

Прочитав условия капитуляции Сенявина, одобрил их:

— Токмо на таких правилах французов надобно пленить.

— Ваше превосходительство, — сообщил Сенявин, — Миолет вступил было в сношения с Али-пашой. Тот склонял его сдаться ему в плен и остров сдать. За то сулил полковнику Миолету тридцать тысяч червонцев.