Юрий Качаев - Синее железо

Далеко у окоема проносились беззвучные стада сайгаков и диких лошадей. Всплывали и таяли зыбкие миражи, сотканные из воздушных розовых башен и синих озер.

Ант смотрел на них и думал о родине. В отрогах Белых гор тоже много озер, до краев, налитых снеговой студеной водой. Они настолько прозрачны, что на дне видны каждый камешек и каждая рыба. А вокруг озер растут древние кедры, отчего прибрежные воды отливают зеленой чешуей и кажутся настоянными на хвойных лапах…

Сколько звездных ночей провели отец и Ант на этих берегах, вслушиваясь в широкое и мерное дыхание тайги, ловя щемящие сердце крики пролетных лебедей и светлый перезвон горного ручья! Там Бельгутай смастерил сыну его первый лук из рогов молодого козла, там Ант добыл своего первого соболя, там он учился владеть мечом, без промаха бить острогой рыбу, объезжать коней, спать на голых камнях и дерзко смотреть в безгубое лицо смерти…[41]

Ант думал о матери и сестре. По приказу отца он проводил их в Медвежью чернь и оставил в охотничьей избушке, где они должны были переждать набег хунну. Сейчас они, наверное, уже вернулись на пепелище крепости и не нашли там ни одной живой души. Всех, кого обошла смерть в бою, хунну принесли в жертву своим убитым воинам или угнали сюда, в эти проклятые степи.

Среди уцелевших защитников городка был и Ант. Узнав, что он сын знаменитого военачальника, Ильменгир велел не трогать мальчика. Только много лун спустя Ант узнал, почему советник подарил ему жизнь.

— Динлины — храбрый и мужественный народ, заговорил однажды Ильменгир, — но их слишком мало, чтобы противостоять хуннускому войску. Наш шаньюй, да будет благословенно его имя, не хочет лишней крови. Он хочет, чтобы динлины были союзниками хунну во всех военных походах. Ты сын благородного и смелого старейшины. Когда ты станешь мужчиной, ты займешь место отца. А потом шаньюй поставит тебя каганом над всей землей динлинов — от Черных гор до Северного моря. Твое племя никогда не признает вождем хунну. Но оно охотно пойдет за человеком, который знает язык и обычаи страны и в жилах которого течет кровь славного полководца. Ты понял меня?

Да, Ант понял: из него хотят сделать покорного слугу хунну, чтобы за ним, как овечья отара за козлом, слепо пошел весь народ, а дорогу ему будут показывать сторожевые собаки шаньюя. Нет, многоумный советник, этого вы не дождетесь!

Но вслух Ант сказал, склоняясь в низком поклоне:

— Я всегда буду рад вернуться на родину, мудрый гудухэу. Даже простым воином шаньюя, да хранят его могучие духи!

Ильменгир остался тогда доволен ответом и даже стал обучать мальчика грамоте, которой владели лишь немногие члены шаньюева рода. Если бы советник знал, о чем думает его ученик, выписывая камышовым пером замысловатые знаки, он вырвал бы половину своей сивой бороды.

Ант искоса посмотрел на Ильменгира, ехавшего рядом с шаньюем. Лицо советника было озабоченным и хмурым. Он глядел на север, где постепенно росла и ширилась дымно- красная полоса.

Ильменгир тронул за рукав шаньюя:

— Из-за гор идет гроза.

Шаньюй взглянул в ту сторону, куда показывал гудухэу, и засмеялся:

— Так что же? Она всегда приносит удачу в задуманном походе.

— И все же надо отдать приказ, чтобы отряды держались поближе друг к другу, — настойчиво сказал Ильменгир.

— Хорошо.

Скоро с севера примчался первый гонец надвигавшейся бури — душный и влажный ветер. Он гнал перед собой целые табуны прошлогоднего перекати-поле; в воздухе стоял тонкий посвист песка, тревожно ржали кони, и всадники выхватывали из саадаков луки, чтобы приветствовать повелителя небесных возмущений и могучего духа войны Суулдэ.

И едва над степью в блеске кривых, словно сучья саксаула, молний раскатился первый железный гром, в черное небо взлетели десятки тысяч стрел.

Хунну, как и их владыка, любили грозу.

В шатер императора вошел князь Ли Гуан-ли и с ним сурового вида воин в железных латах. Оба почтительно приветствовали императора, затем Ли Гуан-ли сказал:

— Великий и непобедимый! Я взял на себя смелость представить тебе храброго офицера и моего дальнего родственника Ли Лина…

— А также моего старого друга и лучшего в армии стрелка из лука, — с улыбкой вставил Сыма Цянь.

— Ли Лин поклонился и с упреком взглянул на историка.

— Подождите, — сказал император. — Я уже не раз слышал это имя.

— Разумеется, ослепительный. Ведь дед Ли Лина был главным полководцем у твоего деда, да будут его дела бессмертны! — Помолчав, князь решительно продолжал: — Ли Лин предлагает смелый план противодействия шаньюю. Тебе ведомо, о светоч мира, что наше войско надежно укрыто в тутовых лесах и хунну ничего не узнают о засаде. Когда им откроют крепостные ворота, и они начнут грабить город, мы ударим им в тыл. Но может случиться так, что в город войдет только половина шаньюева войска. Другая половина, видя поражение передовых отрядов и нашу силу, несомненно, повернет обратно и бросится наутек. Вот тут-то и сработает замысел Ли Лина.