Юрий Качаев - Синее железо

Шаман взмахнул руками, и на гостей пахнуло трупной вонью, перемешанной с запахом гари.

— Мы пойдём на землю Китая и оставим там только пепел, только горячий, пляшущий пепел, и над ним будут кружить одни стервятники! Реки потекут слезами и кровью, и все живое будет брошено под копыта наших коней! Да будет так!

— Да будет так! — хором повторили каганы, вскакивая со своих мест и бешено потрясая поднятыми кулаками.

Из-за стены шатра донесся вдруг протяжный крик боли и отчаяния. Это расспрашивал перебежчика Карающий меч шаньюя Ирнак.

Крик отрезвил гостей, и многие из них поежились, представляя себя на месте китайца. Один шаньюй не повел бровью. Поднявшись, он сказал шаману:

— Твое предсказание обрадовало меня. Если оно сбудется, ты получишь табун отборных коней. — Шаньюй повернулся к каганам: — Все вы сыты и пьяны. Ступайте спать. Завтра я объявлю вам свою волю.

Под утро вызвездило и пал легкий мороз-утренник. С восходом солнца хуннуский стан был уже на ногах. По степи носились всадники-рабы, пригоняя с пастбищ табуны заводных коней[37]. Воины разбирали лошадей, подбирали сбрую, проверяли исправность луков и точили мечи. Женщины хлопотали у костров и укладывали в переметные сумы запасы пищи: куски жареного и копченого мяса, сыр, бурдюки с кислым кобыльим молоком.

Из шатра вышли шаньюй с сыном, оба в боевых доспехах. Они опустились на колени и вознесли молитву Солнцу. Потом им подали коней, и они медленно поехали через лагерь. Изредка шаньюй подзывал кого-нибудь из воинов и придирчиво осматривал его оружие: остер ли меч и туго ли натянут лук.

Сотники охапками носили каленые стрелы и раздавали их своим всадникам. Караван с этими стрелами прибыл из страны динлинов[38] еще зимой, но по приказу шаньюя их приберегали до весны, до первого набега. На охоте же годились и костяные.

Шаньюй остановил коня в таборе латной конницы. Крепкие, на подбор, воины были одеты в панцири из роговых и железных пластин, которые тускло отсвечивали на солнце. Под стать всадникам были и кони — крепконогие, грудастые, даваньские жеребцы[39], все одной огненно-рыжей масти. Они славились быстрым бегом и сказочной выносливостью.

Шаньюй повернулся к сыну и сказал, кивнув на латников:

— Эти удальцы пойдут передовыми, и поведешь их ты, Тилан. Я хочу посмотреть, крепка ли твоя рука, рука будущего полководца и шаньюя.

— Да будут твои годы бесчисленны, как звезды на небе, отец! — воскликнул наследник, и лицо его засветилось радостью. — Я первым ворвусь в город, и ты увидишь, что я недаром провел четыре года в схватках с восточными соседями!

— Китайское войско — не те простодушные дикари, с которыми ты привык иметь дело, — проворчал шаньюй. — Поэтому будь осторожен.

Сотни постепенно выстраивались на неоглядной волнистой равнине. Изредка из их рядов нетерпеливый конь выносил всадника вперед, и звонкий лед в логах разбегался под копытами белыми звездами.

Шаньюй передал каганам приказ: «Буду рубить голову всякому, кто отстанет или уйдет в сторону от своей сотни». А чтобы приказ не казался пустой угрозой, в хвосте войска был поставлен отряд горцев-кимаков[40], одетых в рысьи шкуры.

…И стотысячное войско двинулось навстречу солнцу, туда, куда улетела свистящая стрела шаньюя.

Вслед за ним тронулись обозы с питьевой водой, пищей, оружием и штурмовыми лестницами. Повозки на деревянных без спиц колесах уныло заколыхались на гребнях холмов. Огромные, выше человеческого роста, колеса скрипели так, что можно было оглохнуть.

На передних волах и верблюдах, тянувших повозки, сидели оборванные мальчишки-погонщики, весело скаля острые зубы и перекликаясь друг с другом. Женщин в этом походе не было, потому что шаньюй думал сначала вернуться к старому кочевью, а уж оттуда перебираться на нетронутые пастбища. Сделать так ему посоветовал осторожный Ильменгир. Это был первый набег, и кончиться он мог по-разному. Нужно было сперва прощупать силы и намерения императора и только тогда нанести ему сокрушительный удар. Даже при неудачном исходе набега у шаньюя оставались под рукой двести тысяч свежего войска, а женщины и дети находились в безопасности.

Рядом с шаньюем ехали Ильменгир, Ант и китаец Нйе И. Под пыткой перебежчик повторил то же самое, что говорил в шатре на совете каганов. Это успокоило шаньюя, и сейчас он вприщур поглядывал вокруг, каждым нервом ощущая приближение грозной битвы.

Отряды шли спорой рысью, и обозы вскоре отстали, растворились среди лиловых холмов. Над войском в слепяще чистом небе кружили орлы-могильники. Они тоже летели на юго-восток, куда их вело загадочное чутье поживы.