Юрий Качаев - Синее железо

Артай торопился, поэтому позволял себе только небольшие передышки, чтобы покормить и напоить лошадей. На привалах он развязывал китайца, и тот падал на землю, как подстреленный, совсем не прикасаясь к еде.

«Бедняга, — думал о нем Артай. — Когда-то я вот так же не мог даже есть. И зачем ты только нам попался?..»

На исходе вторых суток Артай встретил головной отряд. В отряде был и шаньюй.

— Кто это с тобой? — спросил он, когда динлин подъехал

к нему.

Артай коротко рассказал обо всем, и шаньюй изо всех сил хватил себя кулаком по железному шлему:

— Проклятый перебежчик! Он все-таки провел нас. Но клянусь Небом, он горько пожалеет, что появился на свет!

— Еще не все потеряно, великий хан, — осторожно заметил Артай. — У тебя есть время подумать и перехитрить китайцев. Но прежде нужно подробнее допросить пленного. Он мог и соврать.

— Ты прав. Скачи сейчас к Ильменгиру. Это он заставил меня поверить юйши, ему и разбираться. Пусть сведет китайцев лицом к лицу. Тогда мы узнаем, кто из них лжет…

Войско остановилось, Артай, е трудом разъезжаясь со встречными всадниками, добрался наконец до главного гудухэу. Ильменгир сидел на коне, с ног до головы закутанный в лисьи одеяла: каждую весну к нему возвращалась непонятная 6олезнь, свирепо выкручивающая суставы и кидающая больного то в жар, то в озноб. Позади советника Артай увидел своего названого брата и ласково ему улыбнулся.

Выслушав Артая, Ильменгир по-китайски заговорил с пленным. С каждым ответом китайца лицо советника все больше мрачнело и на лбу проступали крупные зерна пота. Потом по его приказу привели Нйе И. Увидев на коне человека в одежде китайского офицера, перебежчик смутился.

— Ну, что скажешь ты теперь, подлый предатель? — тихо спросил его Ильменгир. — Ты вел нас в западню, но угодил в нее сам, пожиратель саранчи, облезлая лиса в человеческом облике!

Китаец все ниже опускал голову. Наконец он сказал;

— Я только исполнил долг солдата, великий гудухэу.

— Долг солдата — храбро сражаться и, если нужно, умереть в честном бою. Ты тоже умрешь, но только не смертью воина. Сначала тебя обдерут, как вонючего хорька, а потом без шкуры сварят на медленном огне. Увести и не спускать с него глаз! Когда мы выберемся на равнину, я сам прослежу за казнью.

Нйе И увели.

— А что делать с пленным, гудухэу? — Артай кивнул на китайца. — Он просил подарить ему жизнь.

— Что ты умеешь делать? — спросил пленного Ильменгир и услышал в ответ, что тот хорошо знает налоговые книги и мог бы быть полезен шаньюю при сборе дани с подвластных племен[47].

— Грамотные люди нам нужны, — подумав, сказал Ильменгир. — И, если ты будешь преданно служить шаньюю, он не оставит тебя без своей милости. А пока поступишь под начало главного писца.

Ильменгир велел Артаю проводить пленного и тронул коня. Советнику предстояло нелегкое испытание: встреча с разгневанным владыкой.

«Если сейчас в твоей старой голове не появится какая-нибудь хитрая выдумка», — сказал сам себе Ильменгир, — то она, голова, может показаться шаньюю лишней, и он срубит ее, как гнилую тыкву. Думай, думай, седой барсук, шевели мозгами!..»

Когда советник догнал личный конвой шаньюя, он уже знал, что нужно делать. При удачном исполнении его замысел сулил войску хунну славу, а императорской армии неслыханный разгром.

Поднимаясь и восходя,

О падении размышляй,

А в спокойствии жди тревог.

Сыма Цянь

Ночью император видел во сне белого тигра, предвестника большой удачи. Поэтому он проснулся в хорошем расположении духа и, наскоро позавтракав, велел оседлать коня. Хотелось разогнать кровь и подышать свежим воздухом.

Выехал У-ди в сопровождении князя Ли Гуан-ли. Повсюду в лесу император натыкался на свои отряды. Солдаты смотрели ему вслед с мрачным недоброжелательством. Уже которые сутки они сидели без горячей пищи, потому что разводить костры было строжайше запрещено. Никто не знал, сколько еще надо прятаться в этих лесах, а у офицера был один ответ:

— Не твое дело. Помалкивай и жди.

— Уж лучше бы встретить хунну в чистом поле, — роптали солдаты. — А то от такой еды скоро и лук не натянешь: горсть рисовой муки да несколько фиников… Хороши же мы будем в сражении!

Император ехал, не замечая недобрых взглядов, и весело пересказывал полководцу свой сон. Ли Гуан-ли слушал с вежливым лицом, но мысли его были далеко.