Рафаэль Сабатини - Ночи Истории

Но, к сожалению, слухи о моей причастности к убийству не иссякали. Более того, в связи с этим делом вдруг стали упоминать имя Анны. Причины этого мне неясны до сих пор. Спустя месяц после смерти Эсковедо его семья подала королю прошение, в котором возложила на меня вину за его убийство. Король был вынужден принять Педро де Эсковедо, сына покойного, и пообещать ему наказать виновного, кем бы он ни оказался. Филипп был обескуражен складывающимся положением дел; опасность, которая нависла надо мной, тревожила его. Семью Эсковедо поддерживал Баскес, влиятельный секретарь Королевского Совета, член партии Альбы и мой тайный враг, всегда завидовавший моему быстрому возвышению и тому положению, которое я занимал. Дело Эсковедо позволило ему выступить против меня с открытым забралом. Баскес несколько раз намекал королю, что убийство Эсковедо связано с именем одной очень знатной дамы. Об этом мне рассказал сам Филипп, посмеиваясь над дикостью слухов. В ответ на мои опасения он поспешил успокоить:

— Пока я жив, вам нечего бояться, Антонио. Я не бросаю своих друзей в беде, тем более, что вы оказались в столь щекотливом положении из-за меня.

Об этом же король писал мне в письмах, которые часто приходили в последние два месяца. За это время у меня накопилось немало записок короля, имеющих отношение к делу Эсковедо. Меня успокаивал их доверительный и откровенный тон, все они свидетельствовали о том, что я был лишь послушным орудием в руках короля. Филипп не мог оставить меня в беде.

При дворе тем временем сформировался лагерь моих недругов. В него входили как мои старые враги, так и недавно приобретенные — семья Эсковедо и кое-кто из родственников герцога Эболи, решивших, что я бросаю тень на имя Анны Эболи. Заправлял всем неутомимый Баскес. Все эти люди открыто призывали убить меня. Угроза была столь реальной, что я вынужден был окружать себя охраной всякий раз, как выходил из дому. Мое положение ухудшалось день ото дня. Я вновь обратился к королю с просьбой о помощи. Я даже был согласен оставить свой пост, если это хоть в какой-то мере успокоит завистников. Но король этому воспротивился. В конце концов нервы мои не выдержали, и я заявил Филиппу, что хотел бы предстать перед судом. Никаких доказательств моей причастности к убийству не нашли, и я мог рассчитывать на оправдательный приговор.

— Ступайте к верховному судье Кастилии, — посоветовал мне Филипп, — и расскажите ему обо всех обстоятельствах, приведших к смерти Эсковедо. Я, в свою очередь, постараюсь убедить его, что вы ни в чем не виновны.

Так я и сделал. Верховным судьей был епископ Пати. Он внимательно выслушал меня, а затем отправился к королю. На следующий день я был вызван к епископу. У него я застал также Педро де Эсковедо и Баскеса. Предложив мне место рядом с собой, судья обратился к Эсковедо:

— Дон Педро, у меня находится ваша петиция королю, в которой вы возлагаете вину за убийство вашего отца на дона Антонио Переса. Я прежде всего хочу вас заверить, что убийце будет воздано по заслугам, кем бы он ни являлся, и какое бы положение ни занимал. Если вы настаиваете на своих обвинениях, то вам необходимо представить доказательства причастности дона Антонио к означенному преступлению. Но если случится так, что вы не сможете доказать его вину, то дело может обернуться против вас самих. Нельзя безнаказанно бросать тень на человека столь уважаемого, каким является государственный секретарь его католического величества. Я же со своей стороны ручаюсь, что дон Антонио ни в чем не виновен.

Епископ не лгал. С его точки зрения, я являлся лишь орудием в руках своего господина — короля Испании. Педро Эсковедо, оказавшись в столь щекотливом положении, выглядел испуганным. У него был вид человека, обнаружившего вдруг, что он стоит на краю пропасти, и любой неверный шаг грозит гибелью.

— Ваше преосвященство, — заговорил он дрожащим голосом, — у меня больше нет сомнений. Заверяю вас, что ни я, ни моя семья больше не будут связывать смерть моего отца с именем дона Антонио.

Разобравшись с Эсковедо, епископ обратился к Баскесу:

— Что касается вас, сударь, то вы превысили свои полномочия. Вы вмешались не в свое дело, вы огульно очернили дона Антонио, не имея никаких доказательств. И если дона Педро можно понять, то вас — нельзя! Ваша вина усугубляется еще и тем, что вы носите сутану священника. Вам необходимо полностью устраниться от этого дела, прекратить обвинять Антонио Переса и больше времени и сил уделять Богу. Вы допустили в свое сердце зависть и злобу. А это не к лицу человеку, имеющему сан священника. Стыдитесь, сын мой!