Рафаэль Сабатини - Ночи Истории

Я успокоился, осознав, какую глупость совершаю, выказывая свой гнев. Дальнейший путь мы проделали в молчании, не возвращаясь к прерванному разговору. Но на том все не закончилось. Напротив, этот случай был лишь предвестником будущих событий.

На следующий день я застал Анну в слезах. Эсковедо нанес ей визит незадолго до меня и завел с нею тот же самый разговор, что и со мной.

— Донна Анна, о вас говорят, — начал он, — о вас и об Антонио Пересе. Слухи разрастаются как снежный ком. Они могут иметь самые неприятные последствия для вас обоих. Я осмеливаюсь говорить вам об этом только потому, что считаю себя вашим другом и должником. Я всегда ценил вашу доброту и мне хотелось бы помочь вам.

Все это Эсковедо произнес с доверительной улыбкой Герцогиня уже при первых его словах поднялась и всю его речь выслушала стоя, надменно вскинув голову. Эсковедо во время своего монолога подошел к Анне и даже попытался взять ее за руку. Она, до этого момента терпеливо слушавшая, вздрогнула и отдернула руку, не сумев скрыть брезгливости.

— Уходите. Оставьте меня. Вы мне отвратительны. Не смейте больше переступать порог этого дома! Дела господ не могут касаться лакеев!

Эсковедо пытался сказать еще что-то, но Анна его не слушала и ему пришлось уйти.

Когда Анна рассказывала мне об этом разговоре, лицо ее было бледным от тревоги к гнева. Я попытался успокоить ее, обещал как следует проучить Эсковедо за дерзость, но Анна корила себя за несдержанность и неосторожность. Этот человек, злобный и мстительный по натуре, вполне был способен отправиться к королю с доносом. А ревность и подозрительность Филиппа довершили бы начатое. Основания для тревоги были самые серьезные. Мы оба вели себя глупо. Но главным для меня сейчас было одно — успокоить Анну. Она прильнула ко мне вся в слезах.

— Прости меня, Антонио. Это все моя вина, только моя. Я всегда знала, что любовь ко мне ставит тебя под удар. Мне следовало бы быть умнее и сильнее. Я навлекла на тебя смертельную опасность: Эсковедо отправится к Филиппу, и тогда мы пропали.

— Эсковедо никогда не осмелится на это, любовь моя. Он рассчитывает на меня, надеется, что я помогу ему в удовлетворении его амбиций. Если он уничтожит меня, то и сам окажется не у дел. Он хорошо понимает это, поэтому не осмелится пойти к королю. — Я крепко сжал Анну в объятиях, чувствуя, как она дрожит. Ушел я от нее лишь тогда, когда она успокоилась и повеселела. Но у самого на душе было невесело, сердце предчувствовало беду. И беда не заставила себя ждать.

Я вышел от Анны в глубокой задумчивости и не сразу заметил, что какой-то человек следует за мной по пятам с явным намерением заговорить. Темнота и черная шляпа скрывали его лицо. И только когда он заговорил, я понял, что это вновь Эсковедо.

— Итак, дон Антонио, — сказал он с угрозой, — вы, я вижу, не вняли моему дружескому предупреждению.

— Вы тоже, — ответил я спокойно и серьезно, продолжая быстро идти.

Он не отставал от меня. Хотя час был поздний, улицы все еще были полны праздной публики. Я хотел избежать ссоры, ведь мое лицо многим было хорошо знакомо. Я стремился уйти подальше от людных улиц.

— Донна Анна, вероятно, рассказала вам о нашей с ней беседе? — снова начал Эсковедо.

— Да. И о том, как она ответила на вашу дерзость, тоже рассказала. Герцогиня была слишком мягка с вами.

— Она оскорбила меня! Назвала лакеем! И вы называете это мягкостью?! Такое оскорбление смывают кровью! — яростно прошипел Эсковедо. Он замолчал, ожидая моего ответа. Но я не считал нужным отвечать. Не выдержав молчания, он продолжал:

— Знаете ли вы, дон Антонио, что вы настолько скомпрометировали герцогиню, что кое-кто из ее родственников всерьез подумывает вас убить?

— Многие хотели бы убить меня, но это не так-то просто. Антонио Переса убить нелегко, и вы убедитесь в этом сами, если будете продолжать надоедать мне или герцогине Эболи!

— Вы мне угрожаете? Но вы забыли, что, хоть я и лакей, однако вы и донна Анна находитесь в моих лакейских руках! Убивать вас я не собираюсь, но я способен уничтожить вас обоих одним лишь словом! Я могу рассказать… да, рассказать о вас такое, что вам не поздоровится… Я могу немедленно отправиться к королю и описать ему, как его возлюбленная находит утешение в объятиях его верного друга!

— Ты лжешь, мерзавец!

— Вы знаете, что нет. Я видел вас вместе полчаса назад, видел своими собственными глазами. Вы оба были столь неосторожны, что любой мог бы наблюдать ваше свидание, заплатив пару дукатов слугам. — И он хитро посмотрел на меня. Огромным усилием воли я сдержал себя, помня о недопустимости публичного скандала.