Виктор Вальд - Палач

Бюргермейстер хмуро посмотрел на здоровенного писца-бездельника (тот, разумеется, не рыл землю) и устало спросил:

– Что еще?

– Вашу милость просит принять чужеземец.

– Какой чужеземец?

Писец пожал плечами.

– Он говорит, что у него важнейшее дело.

Венцель Марцел устало кивнул.

– Проведи в мою комнату.

– Он уже там…

«С чего бы это писец провел незнакомого человека в мою комнату? Видно, уже погрел свои руки дарами», – неприязненно подумал бюргермейстер, нехотя встал и пошагал в дальний конец Ратуши.

В комнате его приветствовал высокий старик с совершенно седыми длинными волосами и бородой. Лицо его было в строгих морщинах, а через всю правую щеку тянулся глубокий шрам. Несмотря на все еще прохладные весенние дни, одет он был в подобие сутаны священника, только белого цвета. Правда, от времени и долгой дороги она уже стала серой. На ногах старика были поношенные пулены, тоже когда-то белого цвета. У его ног лежали увесистый дубовый посох и большая кожаная сумка на длинном ремне.

– Меня зовут Доминик. Я послан братьями и сестрами Христа. Их путь лежит через ваш город, достойный Венцель Марцел.

Старик говорил на вполне понятном северогерманском наречии, но в его произношении угадывалась принадлежность либо к итальянцам, либо к южным французам. Такой распев Венцель Марцел уже слышал, когда по делам был в портовых балтийских городах, куда приплывали купцы со всех стран Европы.

– И что это за братья и сестры? – присаживаясь на скамью, спросил бюргермейстер.

Старик так и остался стоять перед ним.

– Это истинные христиане, ежедневно приносящие покаяние во славу служения Господу Богу.

– Что за покаяние?

– Братья и сестры каются и принимают муки телесные, умерщвляя плоть на глазах других людей во искупление собственных грехов и грехов тех, кто присутствует при этом. Мы – братья и сестры Христа!

– Если я правильно понимаю, то в булле Римского Папы Климента вы названы флагеллантами [49], точнее сектой флагеллантов.

– Бог возвеличил флагеллантов и оттолкнул от себя Папу. Другого спасения души не существует, как только путем нового крещения крови, а именно одним средством – сечением и бичеванием.

– Так, так, так – протяжно произнес Венцель Марцел и надолго замолчал.

Конечно же, бюргермейстер не мог не знать о существовании этих религиозных фанатиков и всего того, что было связано с ними.

Прошло уже более ста лет, как возникла эта секта из глубин народа и уверенно расползлась по всей Европе.

«Тогда вся Италия была охвачена различного рода преступлениями. Люди боялись выходить из дома, боялись, когда к ним приближалась толпа, боялись друг друга. И эта боязнь ярче всего проявилась в городе Перузе, где всех жителей охватил такой страх, что он одновременно вывел всех на улицы, бросил на колени и заставил молиться Богу. Затем это чувство охватило жителей Рима, а позже и всю Италию.

Люди были преисполнены невероятного ужаса, ожидали чего-то страшного от Бога, и все без исключения, молодые и старые, знатные и простонародье, расхаживали в обнаженном виде по улицам, не испытывая никакого стыда. Знакомые и незнакомые выстраивались в два ряда и шествовали процессией, подобно церковной. У каждого в руке была плеть из кожаного ремня, которой они с особым рвением хлестали друг друга. При этом отовсюду раздавались душераздирающие стоны и вопли, все молили Бога и Деву Марию простить их и не отказать в покаянии.

Так проводили итальянцы время не только днем, но и ночью. Тысячи, десятки тысяч кающихся грешников в зимнюю стужу брели едва одетые по улицам и потрясали своими воплями церковные стены. У каждого в руке была зажженная свеча. Эти процессии обычно вел священник. За ним несли крест и хоругви…

Войдя в церковь, все смиренно бросались пред алтарем. То же происходило в маленьких городах и даже в деревнях. Все вокруг сотрясалось от воя человеческого, взывавшего к Создателю. Музыка замолкла, миннезингеры [50]перестали ласкать ухо своими песнями. Единственная музыка, которая тогда раздавалась, представляла собой ужасные вопли кающихся, которые не могли не тронуть самое зачерствелое, каменное сердце самого бездушного человека. На глазах даже закоренелого и отъявленного грешника при подобных звуках появлялись слезы…

Тогда происходили удивительные явления: лютые враги становились задушевными друзьями; ростовщики и грабители возвращали нечестным трудом нажитые деньги прежним своим жертвам. Многие приносили повинную в совершенных преступлениях и отказывались от человеческих удовольствий. Двери тюрем открывались, заключенные выпускались на свободу, изгнанным разрешалось вернуться из ссылки.