Костас Варналис: Подлинная апология Сократа

§ 3. А теперь, раз не посчастливилось мне умереть естественной смертью, вы убиваете меня… опять–таки для примера. Вам нужна жертва не для того, чтобы ваши дети научились любить Добродетель, но для того, чтобы они боялись Республики! Еще больше нужна вам жертва для того, чтобы искупить преступления вчерашней тирании и преградить ей путь к возвращению. Виновники удрали, и вы схватили меня, «учителя» Крития и болвана Ферамена, отрицателя охлократии — овода, который не оставлял вас в покое. Тело мое (мясо и кости) не весит, конечно, на весах Немезиды столько, сколько весят полторы тысячи убитых тиранами: вес имеют мое имя и моя душа! И если бы вас всех целой связкой в сто поколений бросить на чашу весов, опять–таки я один перетянул бы вас всех…

§ 4. Пройдут годы, у меня найдется много друзей и хулителей, местных и чужестранных, современных и будущих, которые подымут большой шум вокруг моей смерти. Меня назовут «лучшим из эллинов», «соловьем муз», «справедливейшим», «благоразумнейшим», «венцом Эллады». Дети ваши построят мне храм «Сократион» и будут ежегодно приносить мне жертвы весной. Вы будете поклоняться мне, как богу, хотя мне не разрешалось иметь самого что ни на есть пустякового «демона». А почему? С какой целью? Одни, чтобы о них говорили, когда будут упоминать обо мне; другие, чтобы показать, что, живи я в их время, они бы поняли и почитали меня! Пустое дело! И те и другие раздуют мое значение и обидят вас; они будут врать и верить лжи… Вы и Закон исполнили свой долг, хотя вы караете меня не за нарушение Закона, а за то, что я оказался неспособным попрать и преступить его! «Неправ Сократ, ибо слаб и беден. Он достоин смерти!!!» Вот что нужно было бы сказать в доносе.

§ 5. Если бы судил меня каждый из вас в отдельности, то вы, граждане афиняне, оправдали бы меня; но все вместе вы не можете этого сделать. Чем больше людей липнет друг к другу, образуя толпу, тем ничтожней их суждения и сильней ярость, и если бы вас было здесь пятьсот мудрецов — Сократов, так сказать, — вы скопом не стоили бы и половины того, чего стоит один дурак. А вас здесь пятьсот дураков… Толпа, «общественное мнение» — огромная дворняга, привязанная к столбу на солнцепеке. Все время она спит или чешется, но как только кто–нибудь выведет ее из привычного состояния и спустит с цепи, она начинает бешено бросаться на людей. Так и вы, как только вам донесли, что я разрушаю религию, порчу молодежь и не лажу с логикой, вскочили тысяченогим зверем и стали стучать челюстями, как Симплегады, грозя стереть меня в порошок. Если бы я ел пламя и глотал шпаги, как фокусник на ярмарках, вы бы не удивились и поверили, что я действительно глотаю шпаги и ем огонь. Будь я знахарем, пичкающим вас мочой и навозом, вы бы поверили, что обязаны мне жизнью. Это вы могли бы понять и платили бы мне деньги. Но вы часто слышали, как я с улыбкой говорил: «Я знаю, что ничего не знаю». И я действительно ничего не знаю. А вот этого вы не понимаете. Стало быть, я — настоящий Сатана! Такой на все способен.

§ 6. Я заставлял и других говорить то же самое и действительно верить, что все их знания- ложь. Я заставлял искать истину. Но вы, граждане афиняне, сначала забеспокоились, потом озверели… До чего это могло довести! Вы прекрасно знаете, что чем меньше гражданин мыслит, тем он умнее, и чем меньше говорит, тем он свободней. А что, если бы вдруг какой–нибудь чудак, упорно отыскивая истину, нашел, что вернее будет есть, чем голодать? Или, что еще хуже, не успокоившись на этом, он стал бы кричать о своем открытии на всех перекрестках? Итак, прежде чем разыгралась буря, вы захотели остановить злые ветры. Но злые (то есть добрые) ветры накликали софисты. И тогда я, как ваше жалкое «общественное мнение», принялся лаять на них и хватать их за лодыжки. Однако, чтобы отделаться от меня, вы возвели на меня напраслину, будто я был софистом из софистов. Хорошо, если бы я им был!

§ 7. А чтобы отделаться от меня еще легче, вы распустили вздорный слух, будто я безбожник. Хорошо, если бы я им был! Безбожие вы припасли как самое верное средство, чтобы время от времени дразнить собаку и спускать ее с цепи для защиты ваших материальных интересов. Врагов вашего благополучия вы сделали — и очень правильно — личными врагами собаки. Чтобы отделаться от Алкивиада, которым толпа любовалась и которого любила за его красоту, богатство и безнравственность, вы обвинили его в безбожии. И собака–толпа, забыв свою любовь, преследовала его до края земли. Потому что вы научили ее ожидать счастья от неба, а не требовать его от вас! Лишая ее пустой надежды, отнимаешь у нее все. И она разорвет тебя!