Юсиф Чеменземинли - Девичий родник

— И ты, ты в гареме Окабая, Эрдиджа?

— Такова воля Мериха.

Ревность клокотала у меня в груди.

— Без сомнения, ты любимая фаворитка Окабая? — спросил я с упреком.

Эрдиджа не ответила. Она опустила голову и, вынув из пламени горящую головешку, стала вертеть в руках. Вдруг я заметил струящиеся по ее побледневшим щекам слезы.

Я привлек ее к себе. Хотел поцеловать. Она отстранилась.

— Я ранена, — сказала она, — не прикасайся ко мне.

Я с уважением отодвинулся от нее.

— Я знаю, благость Мериха над тобой! — сказал я.

— Многого ты не знаешь! Если б я предполагала, что из древнейшего рода хаганов одна я останусь на свете, я бы задохлась еще в колыбели.

— Жизнь не стоит размышлений! — утешал я ее.

— Наоборот! — возразила она. — Она стоит размышлений, и эти размышления привели меня сегодня сюда. Мою грудь, полную жажды мести, я хочу разбить о голову врага.

— Чувство мести пылает и во мне. Но мы должны отмстить, успокоив раньше бурлящую в нас кровь, иначе…

— Все обдумано…

В это время вошел главный евнух. Увидя нас мирно беседующими, он заметно успокоился и сел.

— Назначили время? — спросил он.

— Время известно! — ответила Эрдиджа.

Главный евнух с любопытством:

— Через неделю?

— Да!

— Почему через неделю? — задал я вопрос.

— В гареме есть девушка, — объяснил главный евнух. — Хаган не может овладеть ею. И теперь со словами «или палач или ложе» дал ей неделю на размышления. Та девушка… невеста этого юноши.

— Прекрасно, — сказал я. — Но если ятаган не поможет…

— Раньше мы дадим ему яд, — ответил главный евнух.

Но Эрдиджа решительно отвергла эту мысль:

— Убийство при помощи яда — подлость. Надо покончить открыто — мечом!

— Но если Окабай окажется сильней?

— Этого не будет! Чувство мести сильнее всего! — ответила Эрдиджа с уверенностью.

С первым криком петуха главный евнух известил меня, что Окабай убит. В ту же минуту в армию были посланы гонцы. Стало известно, что в войсках неспокойно.

Некоторые полководцы со своими сторонниками готовились к измене.

Я был охвачен тревогой: что, если какой–нибудь новый полководец захватит власть. Я свернул во дворец.

Труп Окабая плавал в крови. Я приказал бросить его в ров и засыпать. Баш Хатун, поднявшую вой, задушили и таким образом в гареме воцарилась тишина. В это время я вспомнил о Эрдидже. Я спросил главного евнуха, знаком он указал на свой шатер.

Я прошел к ней.

Ее губы и маленький нос были испачканы кровью. С рассыпанными по плечам и вымазанными кровью волосами она напоминала дикую львицу.

Увидя меня, она бросилась мне на шею. Словно огнем обожгло мою щеку. Мы отпрянули друг от друга.

— Ты доказала, что достойна занять трон отца! — сказал я.

— Не трона, а твоей любви хотела я быть достойной! В ответ я со всей страстью прижал Эрдиджу к сердцу.

Разыгравшиеся события требовали чрезвычайных мер. Быстро покинул я шатер и собрал всех влиятельных во дворце лиц.

— Веление рока свершилось, — сказал я. — Окабай получил возмездие за свершенную измену. Отныне верность и преданность долг каждого.

Я выждал.

— Многие, подобно Окабаю, являются причиной смут в армии. Надо немедленно наказать преступников.

Все закричали «Ур»50.

И с факелами в руках мы рассеялись по войску.

кричали мы, бегая по стану.

Мятеж был подавлен. Войска успокоились. Бунтари–полководцы были схвачены и передушены.

До второго пения петухов я был занят делами и, лишь покончив с ними, вернулся к Эрдидже.

Восшествие Эрдиджи на трон было отпраздновано очень скромно. Народ устал. Двери гарема раскрылись и сотни девушек вышли на свободу. Было объявлено, что каждая девушка имеет право избрать себе супруга.

Следовало внести некоторые изменения и в армию. Тотчас мы провели это в жизнь. Были расформированы некоторые отряды и полки. Все воинствующие и мятежные лица были пойманы и уничтожены. Народу стали внушать мысли о ненужности войн.

В одеждах гама я бродил среди войска. Каждый раз после свершения обряда я рисовал картины мирной жизни, говорил о ее прелестях, о ужасах битв.

Раз ко мне явилась группа старейших воинов.