Савва Дангулов - Государева почта + Заутреня в Рапалло

Александр Христофорович зашел к Карахану и сказал, что они могли бы сегодня вечером побывать у старшего Даниелова. Все тот же «паккард» осто-

рожно спустился к реке и по набережной помчал на Пречистенку.

Весь день шел снег, мокрый и обильный. Он лежал глыбами на карнизах домов, сползая и обламываясь. Не спуская глаз с карнизов, прохожие переходили с тротуара на дорогу. Автомобиль двигался медленно, разбрасывая мокрый снег, оглашая улицу вздохами клаксона. Слабый свет фар упирался в спины прохожих. Казалось, люди потеряли слух и зрение, а вместе с тем и опасение за свою жизнь. Они уступали дорогу неохотно, смотрели на автомобиль с плохо скрытой неприязнью, только на движение рук и хватало сил, слов не было слышно, но, по всей видимости, они не были дружелюбны.

— Вот так проедешь от Китайгородской стены до Пречистенки и все поймешь, — вздохнул Даниелов.

— Не надо, не надо…

Старший Даниелов оказался совершенно лысым, с сильными ухватистыми руками и серо–бурыми усами, которые свисали так, будто бы их окунули в воду.

— Скажите откровенно, есть хотите? — обратился он к гостям. — Вот присядьте ненадолго, подкрепитесь, как говорят, чем бог послал, а потом приступим к делу Вот только худо: хозяйка моя уехала к матери в Орел… ну, я сам как–нибудь… — он подошел к брату, положил ему на спину большую, не по росту руку — Как ты, Сандро?.. — видно, он любил брата.

Хозяин поставил перед гостями медное блюдо с круглым, едва ли не в размер блюда пирогом.

Вот хозяйка наскребла муки, как говорят, по сусекам и сотворила орловский пирог с капустой, — он взглянул на брата. — Сандро любит наши пироги. Представьте, к капусте прибавляется капелька сахару… Сладкий пирог с капустой!

Младший Даниелов закивал головой.

— Да, у Ксаны это получается… — подтвердил он. — Сладкие пироги с капустой. А Коля не пришел из школы? — спросил он брата.

— Придет, придет твой Коля, — улыбнулся старший Даниелов. — Этакая аномалия: я почти молодожен, после смерти жены зарекся жениться, а потом не выдержал и… родил сына… Не очень ловко, на нашем юге поняли бы, а тут не понимают… Иду с сыном, все принимают за деда, никому в голову не придет, что я отец… — он посмотрел на брата, во взгляде была приязнь, он действительно давно его не видел. — К орловскому пирогу очень хорош чай с молоком, да молоКа нет…

— По нынешним временам сойдет и без молока, — подал голос младший Даниелов.

— Ну что ж, тогда к столу, — простер свои крупные руки хозяин. — А я начну помаленьку показывать. Только, чур, моя коллекция остановилась на четырнадцатом годе — в последние годы не покупал, как, впрочем, и не продавал… Одним словом, все остановилось до лучших времен, а они, наверно, не за горами… Не так ли? — он устремил глаза на Карахана, казалось, в них разом поселилось ненастье.

— Надеюсь, что будет так, — заметил Карахан, внимательно глядя на старшего Даниелова, хозяин все больше интересовал гостя.

А между тем Николай Христофорович начал показывать свою коллекцию, показ тем более увлек гостей, что сопровождался репликами Даниелова, в которых была страсть — он очень любил свое собрание. У собирательства Даниелова свой замысел — Николай Христофорович не вступал в соперничество ни с музеями, ни с крупными собирателями, как бы заранее уступая первенство им, — он собирал эскизы к известным полотнам.

— А по какой причине именно передвижники? — спросил Карахан, его, конечно, немало заинтересовало собрание, но хотелось, чтобы все собранное объяснило ему и хозяина, он продолжал пристально наблюдать его.

Вопрос гостя озадачил, Даниелов–старший не привык отвечать на общие вопросы.

— Я заметил, передвижники — это как раз то, что ближе всего земным заботам…

— Земным… значит, дело? — спросил Карахан.

— Вы сказали, дело? — переспросил хозяин, улыбаясь, впрочем, в улыбке не было иронии. — Нет, земным — значит, близким человеку… Для меня земной тождествен человеку…

— Как понять — человеку? — вопрос Карахана не обнаруживал удивления.

— Так, как передвижники знали человека, никто его не знал… — сказал Даниелов–старший. — Портреты Крамского по богатству психологических оттенков не уступают Рембрандту… — добавил он.

— Крамской знал историю России?

— И человека в ней. Я люблю его портреты крестьян, Крамской очень силен там…

— Вы пишете об этом? — Карахан обратил взгляд на письменный стол, посреди которого возвышалась рукопись Даниелова–старшего.