Григорий Родственников - Воин Севера. Сборник остросюжетных рассказов

Мы замолчали. Каждый думал о своем.

– Скажите, – обратился я к дону Карлосу, – А тело моего отца не нашли?

Капитан де Васкес вытаращил глаза: – Господь с вами, юноша! Ваш отец жив!

– Как?! – я вскочил на ноги. – Мне сказали, что он погиб в схватке с пиратами?!

– Глупости! Он был ранен! Потерял много крови, но его спасли! Сейчас он губернатор Альтамиры!

Я смеялся, как ребенок. Никогда я не был так счастлив! Благородный дон Карлос хохотал вместе со мной. Потом он звонко хлопнул себя по лбу: – Ах, я старый дурак! Вы же не пробовали местный напиток! Мы называем его «роноэле»! Готовится из тростника! Одна чарка способна свалить с копыт коня! Эй, Лоренцо! – крикнул он, прислуживающему нам солдату, – Бочонок «роноэле»!

В тот день я очень много выпил. Радость от осознания, что мой отец жив, затопила мой разум. Напиток, несмотря на то, что капитан де Васкес разводил его кокосовым молоком, оказался неимоверно крепким. Я потерял контроль над собой, хохотал, как безумный, наблюдая, как мой друг бросает в чашу с «роноэле» щепотку пороха и поджигает его лучиной. – Если порох вспыхнет, – поучал меня дон Карлос, – Значит, напиток не разбавлен. А то эти торгаши, бывает, разбавляют!

А потом я уснул. Уснул, некрасиво ткнувшись лицом в стол. Я проспал до следующего утра. Странно, но я встал совершенно отдохнувшим и даже не чувствовал похмелья. Поистине, местный напиток был волшебным. Я объявил дону Карлосу, что хочу, как можно быстрее увидеть отца. Капитан де Васкес дал мне в сопровождение двадцать солдат и проводника. – Будьте осторожны, – напутствовал он меня. – В наших краях в последнее время небезопасно. Война уже началась. Мы разгромили несколько голландских и английских буканов, повесили десяток негодяев. Но и они не остались в долгу. Разорили плантацию Андреаса Монтеро, а самого Монтеро завялили на деревянных решетках, как кабана. Вот такие они жестокие звери. И еще, дон Хуан, я вижу на вашем прекрасном лице некрасивые волдыри, это вы познакомились с местными кровососущими насекомыми. Здесь их называют «москитос». У моря их не так много, а дальше, в глубь острова, их неисчислимые тучи. Сожрут и не поморщатся. Я приготовил для вас склянку с соком одного местного растения. «Москитос» его боятся. Натрите лицо и шею, потом благодарить будете… И передайте вашему батюшке письмо от меня. Там я изложил кое-какие соображения по поводу будущей военной компании. До свидания, дон Хуан. Навещайте меня почаще.

* * *

Мой отец так был рад мне, что чуть не задушил в объятиях.

– Как ты возмужал! Настоящий благородный кабальеро! Как жаль, что твоя матушка не дожила до этого дня, не может полюбоваться на твой прекрасный облик. Но до чего же ты худой! Ничего, здесь ты попробуешь такие деликатесы, какие не снились арагосским вельможам! Что-что, а с провиантом на Эспаньоле дела обстоят превосходно!

Потом отец показал мне местную крепость, строительством которой он по праву гордился. Гарнизон был небольшой. Всего двести человек, но отец уверял, что его каменное детище способно выдержать длительную осаду. Он очень сокрушался, что надменные вельможи не послушали его, не дождались кораблей с подкреплением и самостоятельно начали войну с буканьерами. Результат – большие потери.

Мы сидели в тенистой беседке, пили уже знакомый мне «роноэле», а отец грустно размышлял: – Начинать сейчас войну было делом огромной глупости. У нас не хватает пороха, нет современного оружия, а наши новобранцы воюют не лучше голопузых мачо.

– Мачо?

– Это местные крестьяне. Отбросы, появившиеся на свет от кровосмешения с индейцами и неграми. И хоть они говорят по испански, но к нашей великой нации не имеют никакого отношения. Они глупы, трусливы и воняют, как свиньи. А мои солдаты не лучше их. Благородные доны разворошили осиное гнездо, забывая, что буканьеры тесно связаны с английскими и французскими поселениями, которые, ясное дело, не останутся в стороне, когда начнется резня. А ведь нужно было подождать всего пару месяцев, пока к нам не придет подкрепление.

– Ничего, отец! – пылко воскликнул я, – Благородство всегда одержит верх над дремучей дикостью! Не потому ли мы всегда побеждали трусливых франков, что у них нет и капли того благородства, что есть у нас!

Мой родитель печально вздохнул. – Ты ошибаешься, Хуан. И среди французов есть благородные люди. С одним из них я встречался. И лишь благодаря ему – я жив… Послушай, я расскажу тебе короткую историю. Три месяца назад я сопровождал груз жемчуга из Панамы, когда на нас напали корабли Рока Бразильца. Я ненавижу этого дьявола, но не могу не признать, что он весьма талантливый флотоводец. И хотя я не моряк, но понял, что наши капитаны оказались не на высоте. После короткого сражения один наш корабль затонул, другой был взят на абордаж. Говорят, он сейчас гордость флота Бразильца. И на нем вместо гордого кастильского стяга развивается красная тряпка этого пирата. Я защищал каравеллу с грузом. В моем подчинении было сто двадцать солдат. Мы не смогли оказать пиратам должного сопротивления. Лишь половина из моих людей знала с какого конца заряжается аркебуза. Остальные – бывшие крестьяне, прибывшие в Вест-Индию за сказочными барышами. Нас попросту смяли. Я успел заколоть трех мерзавцев и еще нескольких ранить, а потом абордажная сабля вспорола мне бок. Очнулся я в трюме, связанный по рукам и ногам. Со мной было шестеро солдат, все кто уцелел. Мой разорванный бок продолжал кровоточить. И хотя рана была пустяшная, я понял, что скоро умру от потери крови. Я то терял сознание, то вновь приходил в себя. Дверь в трюм неожиданно открылась, и я увидел высокого француза в черной шляпе с красным плюмажем. За ним маячили еще трое моряков. Эти, в отличие от своего вожака, одеты были безвкусно и вычурно. В их загорелых лапищах сверкали абордажные сабли. Я понял, что нас пришли убивать, ибо много раз слышал, что дьявол Рок не пощадил еще ни одного испанца. И хорошо, если просто убьют, а то подвергнут изощренным пыткам, до которых этот голландский мерзавец был большой затейник. Вожак пиратов видно все понял по моему лицу. Он улыбнулся уголками губ. – Успокойтесь, месье, я не убиваю безоружных пленников.