Григорий Родственников - Воин Севера. Сборник остросюжетных рассказов

Он отвернулся от меня, стиснув зубы. Мы надолго замолчали.

Потом я сказал: – Человек, которого вы спасли на каравелле и которому перевязали раны – мой отец. Не все испанцы не благодарны. Я очень признателен вам, мэтр де Бланше. – затем я вытащил ключи и отомкнул цепь на его ноге.

Когда мы вышли из каземата наружу, стражник едва не лишился чувств от страха. – Благородный дон, – заныл он. – Меня повесят.

Я отдал ему все свои деньги.

– Не бойся. Я научу тебя, что сказать. Затем я обратился к французу: – Вы свободны, шевалье. Ступайте на восток, и если вас помилует Господь, вы доберетесь до голландской колонии. И я буду молить об этом Создателя. Де Бланше ничего не сказал, он с жаром пожал мне руку и растворился в черноте тропической ночи.

Утром я сказал дону Мигелю, что пленник сбежал. Я рассказал, что меня разбирало любопытство узнать, где француз так научился драться, самовольно отобрал у стражника ключи и спустился в каземат. Тут узник напал на меня, оглушил кулачищем, отомкнул цепь, выбежал наружу, где так же отключил стражника, после чего его и след простыл. Дон Мигель качал головой, хмурился и, похоже, не поверил мне. Но мне было все равно, я был горд, что помог человеку, спасшему моего отца.

* * *

Война с буканьерами продолжалась. Благодаря подкреплению, прибывшему из Перу и Кубы, мы весьма успешно очищали наш остров от несанкционированных поселенцев. К великой радости моего отца на Эспаньолу, наконец, доставили новейшие мушкеты и мой родитель со всем усердием принялся обучать солдат стрельбе из нового оружия. Я же во главе летучего отряда «лонсерос» совершал дерзкие налеты на французские и голландские буканы и добился того, что одно мое имя вызывало страх у этих разбойников. Многие из них предпочли добровольно оставить остров и переселиться на Тортугу. В бесконечных стычках прошло три или четыре месяца.

В отличие от многих моих земляков, предпочитающих обставлять нападения на буканьеров с шумом и помпезностью, под барабанный бой, в окружении своры псов, словно на охоте, я использовал только ночные вылазки. Мои атаки были внезапны и ошеломительные для неприятеля. Ничего удивительного, что в моем отряде почти не было потерь. Тогда как другие офицеры теряли до половины личного состава, ибо таких метких стрелков, как буканьеры не было ни в Новом, ни в Старом свете.

Я хорошо помню тот злосчастный день, что едва не стоил мне жизни.

Разведчики доложили, что обнаружили новый французский букан. Все шло как обычно. Мы подкрались к ним на расстояние мушкетного выстрела. У трех костров сидело около пятнадцати разбойников. Я распределил цели и скомандовал огонь. Потом мы с победными криками бросились к вражескому лагерю. Еще тогда мне показалось странным, что от наших выстрелов упало лишь несколько тел, а остальные спокойно продолжали сидеть на месте. Слишком поздно я осознал, что это ловушка. Я увидел соломенные чучела, облаченные в одежду. А сзади уже загрохотали выстрелы. Я не зря говорил о меткости буканьеров. В считанные мгновения почти все мои солдаты были убиты. А те, кто остался жив, растерянно жались ко мне. Из леса с ревом выскочили разбойники. Я обнажил шпагу и приготовился дорого продать свою жизнь.

– Офицера живым брать! – раздался окрик их предводителя.

«Тем хуже для вас» – решил я и первым же выпадом прикончил одного негодяя. На меня накинулось сразу четверо. Вот только стреляли они значительно лучше, чем фехтовали. Размахивали шпагами, как дубинками. Я убил еще одного из них и серьезно ранил другого. Мои солдаты погибли, а я вертелся, как волчок, отражая сыпавшиеся на меня со всех сторон удары. Я опасался только одного, чтобы мерзавцы не успели зайти мне за спину. Я уже не боялся смерти, войдя в боевой раж. Помнится, я даже хохотал над неумелыми попытками лесовиков нанизать меня на свои короткие и широкие, как мечи шпажки. Мой толедский клинок нашел еще одну жертву, а я опьянел от пролитой мной крови. Враги пятились от меня, а я нападал. Пот застилал глаза, от многочисленных порезов из моего тела уходила сила и жизнь, но я твердо знал, что не успокоюсь, пока не убью их всех. В этот момент я услышал чей-то знакомый голос: – Расступитесь, канальи! Этот малыш не для вас!

Трепещущее пламя костра высветило высокую худую фигуру. Матово блеснул эфес шпаги. А в следующую секунду на меня обрушился град стремительных ударов. Теперь отступать пришлось мне. Я начал догадываться, с кем имею дело. А когда в отблеске пламени я увидел знакомые голубые глаза, то не смог сдержать вопль удивления: – Шевалье де Бланше!