Дмитрий Барчук - Александрия

– Слушаю вас, – услышал я родной голос.

– Нехорошо уходить, не попрощавшись, – слегка наехал я.

– Ты так крепко спал, что я не решилась тебя будить. К тому же дверь у тебя прекрасно захлопывается снаружи, без посторонней помощи. А у меня на одиннадцать была назначена встреча в офисе с нефтяниками. Вот сижу и жду. А ты как?

– Я тоже жду, когда привезут спальню. Ты не хочешь ее посмотреть. К вечеру, думаю, ее уже соберут.

– Приглашение принято. Как только управлюсь с делами, мигом к тебе. Из провизии ничего захватить не надо?

– У меня все есть. Кроме тебя.

– Ой, извини. Ко мне пришли. До вечера. Целую… – и она положила трубку.

Я от безделья стал слоняться по пустой огромной квартире. Несколько раз звонил в мебельный магазин, справлялся, когда привезут мою спальню. Любезный девичий голос отвечал, что машина уже выехала, ждите.

Тем временем пиво в холодильнике кончилось, и мне пришлось открыть бутылку сухого вина. Но и она быстро опорожнилась. За ней последовала другая…

В общем, когда приехали мебельщики, я уже был никакой. У меня только хватило сил, чтобы открыть им дверь, показать комнату под спальню, и я вновь плюхнулся на диван и отрубился.

Проснулся уже в сумерках. Громко шлепая стоптанными шлепанцами по новому паркету, я поплелся в спальню, посмотреть, что сделано за время моего сна. Вся мебель, за исключением комода, стояла на местах, куда я ее мысленно определил.

– Я все правильно расставила? – вдруг спросили меня сзади.

Я обернулся и увидел Таню. Она стояла в дверном проеме, из коридора падал яркий свет, так что ее длинная тень вытягивалась на всю спальную комнату. Поверх брючного костюма у нее был повязан кухонный передник.

– Комод надо переставить. На его месте поставлю большой телевизор, – уточнил я.

– А почему ты соврал, что у тебя есть еда. Холодильник совсем пустой. Пришлось жарить картошку. Вы, сударь, – совсем негостеприимный хозяин.

Я подошел вплотную и крепко прижал ее к себе.

– Прости, – прошептал я ей на ухо. – Я так долго тебя ждал.

В конце августа Татьяна пригласила меня к себе на новоселье. Она скупила три комнаты у разных хозяев в коммунальной квартире на Кутузовском проспекте, вновь объединив их в одну жилую площадь, и отремонтировала на современный лад. Когда я впервые переступил порог ее новой квартиры, то невольно ахнул. Ей удалось органично соединить вещи, которые мне до этого казались несоединимыми. Высоченные потолки под три с половиной метра, переливающиеся всеми цветами радуги массивные хрустальные люстры, печь и камин, украшенные диковинными изразцами под гжель, зеркала в тяжелых бронзовых рамах на удивление легко сочетались с современными точечными светильниками, последними новинками техники.

Из большой залы, служащей для приема гостей, стеклянная дверь, отделанная белоснежным пластиком, вела на маленький полукруглый балкончик, выходящий на набережную Москвы-реки и Белый дом, где в ту пору заседал еще Верховный Совет.

– Да, утерла ты мне нос, – я был вынужден признать свое поражение в области дизайна. – Мой жалкий пентхаус блекнет по сравнению с твоим дворцом. А какой вид из окна! Вся Москва как на ладони. А у меня лишь какой-то жалкий скверик.

– Полноте прибедняться, мсье Гобсек. Тебе, правда, понравилось? – спросила вся светящаяся от радости хозяйка, заглядывая мне в глаза.

– Я восхищен!

– Тогда переселяйся, – просто предложила мне Таня. – Если, конечно, хочешь…

Я пробубнил в ответ нечто нечленораздельное и вскоре ретировался.

Назвать мое тогдашнее состояние простым смятением чувств – все равно что промолчать. Это был самый настоящий вулкан эмоций, глобальная переоценка всего моего предыдущего жизненного опыта. К своим тридцати двум годам я твердо усвоил непреложную истину, что всем женщинам, с которыми доселе сводила меня судьба, было от меня что-то нужно, и чаще всего банального – денег. Так было и с моей первой женой, которая к тому времени оставила меня в покое, получив щедрое приданое, вышла замуж за француза и уехала к нему в Париж. Так было и с моими многочисленными любовницами. Одна хотела стать эстрадной певицей – и я вкладывал немалые деньги в ее раскрутку, другой нравилось путешествовать по миру – и я свозил ее даже на Таити, третьей нужна была от меня квартира в Москве, четвертой – перспективная работа за рубежом…

Я уже настолько привык к своим спонсорским обязанностям, что даже и не думал уже, что может быть иначе. Нет, я, конечно, знал, что кому-то встречаются и настоящие женщины, как моя мама, но это бывает слишком редко. И вдруг на моем пути возникает такая женщина. Она не хуже меня сама умеет зарабатывать деньги. И ей так же, как и мне, не повезло в первом браке. Подруга увела мужа, а тот присвоил себе весь семейный бизнес и совместно заработанный капитал. Ей нужен только я, как мужчина, как человек, к которому ее просто тянет. Я ей нравлюсь, она мне – тоже. Так что же тебе еще нужно, Ланский? Может быть, хватит уже выпендриваться?