Дмитрий Барчук - Александрия

– Совсем нечего? – удивленно спросил я, хотя не хуже своего заместителя знал наш кредитный портфель.

Неклюдов пододвинул к себе папку, раскрыл ее и стал по очереди доставать досье на разных клиентов.

– Фирма жены вице-премьера не может вернуть нам кредит, полученный на строительство бизнесцентра. Как ты на нее наедешь, если муж сидит в правительстве? Или вот еще, племянница самого президента, тоже стала жертвой инфляции. А, может быть, и с самого начала не собиралась возвращать нам деньги, кто ее разберет. Под Деда копать, сам знаешь, себе дороже выйдет. И дальше по списку… Все либо чьи-то сынки, либо племянники, либо трахают блатных дочек. У нас две трети таких должников, и никто не думает возвращать банку деньги.

– А оставшаяся треть?

Леонид тяжело вздохнул и развел руками:

– А с тех на самом деле взять нечего. Их либо бандиты до нас вытрясли, либо на самом деле форс-мажор. Вот одна девка, умная, толковая, пробивная. Три года возила мандарины из Аджарии. Всегда рассчитывалась вовремя. Взяла кредит и нынче. Мои парни сами летали с ней в Батуми. Проверили все договоры. Убедились в наличии товара. Оплатили контракт. А вывезти товар оттуда не можем. С одной стороны абхазы блокировали железную дорогу, с другой стороны чеченцы не пропускают наши грузы. Она сейчас сама улетела туда, пытается пробиться через блокаду. Но уже тридцатое декабря, а ни одной мехсекции в Москву не пришло. А ты сам знаешь, что дорого яичко к Христову дню. На фиг нужны здесь долбанные грузинские мандарины после Нового года! Да они все сгниют!

– А что мы приняли в обеспечение этого кредита? – строго, как и подобает начальнику, спросил я.

Неклюдов отвел взгляд в сторону, поднялся с кресла, подошел к бару и налил себе полстакана французского коньяку. Выпил без закуски и ответил:

– Сам товар.

– Тогда надо, пока не поздно, переоформить договор залога и взять в обеспечение кредита квартиру, машину, дачу. Мне ль тебя учить? Это бизнес, каждый осуществляет его на свой страх и риск. Просто девчонке не повезло. В следующий раз будет умнее. И так в каждом конкретном случае. С сынками и дочками тоже надо продолжать работать. Иначе сами останемся без штанов, если начнем другим прощать долги, – резюмировал я.

Но Неклюдов не уходил. Он налил себе еще коньяка и спросил меня вскользь:

– Мои акционеры интересуются, нельзя ли в столь трудную минуту привлечь еще средства из Швейцарии?

Я откинулся в кресле и через очки сурово посмотрел на заместителя.

– Нет, нельзя, – категорично ответил я. – Передай своим акционерам, что нам понадобятся деньги на участие в приватизации госсобственности. А до этого я больше ни цента из Цюриха не переведу. Работай лучше над возвратом кредитов.

А перед 8 марта я сам познакомился с пресловутой мандариновой леди.

– Михаил Аркадьевич, к вам просится на прием Татьяна Ивановна Сорокина, – доложила мне длинноногая секретарша.

– По какому вопросу? – не отрываясь от экрана монитора, уточнил я.

– Хочет пролонгировать кредитный договор?

– А что, Леонид Петрович у нас уже не занимается этими вопросами?

– Он уехал на какую-то важную встречу. И потом, он заранее предупредил меня, что вы в курсе ее проблемы.

Я пожал плечами и уже хотел дать просительнице от ворот поворот, но, вспомнив, что на носу Международный женский день, решил изменить своим правилам и выслушать даму.

В мой кабинет вошла щуплая пигалица, и если бы не большие выразительные глаза, в которых явно читался жизненный опыт, я бы принял ее скорее за старшеклассницу или, по крайней мере, за студентку младшего курса, но никак не за руководителя фирмы, взявшей кредит в моем банке.

Я поздоровался и предложил женщине присесть. Она выбрала не кресло, а слегка отодвинула стул от стола для заседаний и присела на краешек, поправив длинную серую юбку.

– Я брала у вас в конце прошлого года кредит на поставку цитрусовых из Грузии, но из‑за войны в Абхазии поздно получила свой товар и пока не могу вернуть банку кредит в полной мере. Очень прошу вас продлить кредитный договор на часть суммы еще на три месяца, – спокойно произнесла она.

Неклюдов не обманул секретаршу. Я на самом деле был в курсе ее проблемы и, чтобы показать свою осведомленность, спросил у просительницы:

– А как же вам удалось вывезти свои мандарины из блокированной Грузии, милая девушка?

– Татьяна Ивановна, – поправила она меня. – Меня так зовут. А что касается транспортировки груза, то с этим были трудности. Я кое-как уговорила проводников в Армавире поехать с секциями в Батуми. А на обратной дороге сама сопровождала товар. На границе с Чечней в служебный вагон подсели бородатые горцы с автоматами. Представились охраной. Пока поезд шел по их территории, они молча сидели напротив испуганных проводников и жевали резинку. А когда пришла пора прощаться, я расплатилась с ними за сопровождение по их таксе, они пожелали нам счастливого пути и остались в Чечне. А мы поехали дальше. Только Новый год я встретила в поезде со своими мандаринами. И привезла их в Москву только после Рождества. Под старый Новый год расторговала часть товара и частично погасила кредит.