Нелли Шульман - Вельяминовы. Время бури. Часть третья. Том первый

– Должно быть, она уголовница. Орала, как торговка, на рыбном рынке. Акцент у нее здешний. Наверное, портовая проститутка, с асоциальным винкелем ходила… – женщина утверждала, что узнала Гиммлера:

– Я его видела, в Равенсбрюке… – за стеной что-то зашуршало, – я пять лет отсидела в лагере. Вот справка… – как Гиммлер ни прислушивался, имени женщины он не разобрал. В Равенсбрюке сидело еще сто тысяч заключенных. Найти уголовницу не представлялось возможным.

Холланд, ни говоря ни слова, щелкнул зажигалкой.

Гиммлер думал о флотилии, в Бремерхафене, о трюмах, с панелями Янтарной комнаты и шедеврами европейских музеев, о средневековой папке, в укрепленном сейфе, о тяжелой воде, из подземных цехов «Шкоды», и особом грузе, в бронированном чемодане:

– Максимилиан знает, что делать, если лодка, со мной на борту, не даст сигнала о выходе к основной флотилии. Макс осторожный, расчетливый человек. Он не рискнет будущим рейха. Он уведет лодки на промежуточную базу, на последний плацдарм. Фюрер возродится, в своем наследнике. Офицеры СС воспитают мальчика, в арийском братстве. Максимилиан найдет 1103, у нас появится настоящее оружие возмездия… – по глазам Холланда Гиммлер видел, что англичанин знает, кто перед ним.

– Если бы не он, все обошлось бы. Здешние британцы не разобрались, кто я такой. Эскорт ничего не скажет, они верные люди. Нас бы отпустили, мы добрались до побережья, до лодок… – Гиммлер не хотел умирать:

– Геббельс и Магда, фанатики, отравили детей. Я бы на такое никогда не пошел. Я увижу свою дочь, увижу малышей… – оружия у рейхсфюрера, конечно, никакого не было:

– Только капсула, в челюсти, с цианистым калием… – на деревянной стене комнаты тикали резные часы, с кукушкой. Гиммлер понял, что под лагерь приспособили военный городок Люфтваффе:

– Инженеры, что здесь работали, теперь у союзников подвизаются. Я больше, чем уверен, что Гейзенберг и фон Браун тоже продались американцам, за кофе и сливочное масло… – по плацу ветер гонял лепестки ромашек. Окно закрыли, но Гиммлеру показалось, что до него донесся аромат цветов:

– На пустоши вереск растет… – он, тихонько, вздохнул, – здесь красивые места, дикие. Словно в Мон-Сен-Мартене, Максимилиан рассказывал о тамошних горах… – рейхсфюрер, мимолетно, подумал, что можно поторговаться с Холландом:

– Нет, я не имею права предавать будущее немецкой расы. Они уничтожат груз лодок, Германия лишится наследника великого дела… – Холланд взял со стола его солдатскую книжку. Гиммлер вздрогнул от сухого, холодного голоса:

– У него безукоризненный акцент, берлинский. Он математик, Кембридж заканчивал… – рейхсфюрер читал записи допросов предателя, Генриха фон Рабе:

– Они с давних времен знакомы. Встретились юнцами, девятнадцати лет, на математическом семинаре, в Геттингене. Холланд приехал в Германию по студенческому обмену. Проклятый Генрих, сколько он водил нас за нос. Но Макс доказал свою верность, защитил фюрера своим телом, не пощадил ни отца, ни брата… – Холланд, скрипуче, сказал: «Я знаю, кто вы такой, сержант».

В пенсне Гиммлера поблескивали отсветы яркого, майского солнца.

– Летом сорок четвертого Генрих говорил, что многие бонзы поставили в зубы капсулы, с цианистым калием… – Гиммлер, не двигаясь, смотрел вдаль, – и Эмма о таком упоминала, во Франкфурте. Надо узнать у него, где Максимилиан, где Эмма… – Гиммлер вспоминал уверенный голос группенфюрера, из наушника рации. Последний сеанс связи состоялся в штабе Дёница:

– То есть Дёница там не было. Он поехал сдаваться британцам, проклятый предатель… – услышав о капитуляции, на севере, Максимилиан помолчал:

– Я знаю, рейхсфюрер. Мы поймали передачу союзного радио, в Берлине… – до Гиммлера донесся голос ребенка. Он уловил улыбку, в тоне Максимилиана:

– Покрути рычажок, Адольф. Я закончу разговор с рейхсфюрером и покажу тебе рубку. Потом тетя Эмма тебя покормит… – по словам Макса, его младший брат погиб, в бегстве из Берлина:

– Но груз мы спасли, – успокоил его группенфюрер фон Рабе, – и нашли моего племянника. Его мать тоже, к сожалению, мертва. Оберштурмбанфюрер Воронцов-Вельяминов находится на пути в Швейцарию, так что все в порядке… – флотилия ждала лодку с Гиммлером до двадцать пятого мая.

– Сегодня двадцать третье… – на стене, под часами, висел отрывной календарь, военного выпуска. Холланд повторил:

– Я знаю, кто вы такой. Я вам предлагаю… – светло-голубые глаза блеснули льдом, – обоюдно выгодное… – герцог поискал слово, – предприятие. Вы мне говорите, где сейчас находится группенфюрер Максимилиан фон Рабе, и вас, сержанта вермахта Хитцингера, отпускают на все четыре стороны… – если бы кто-то узнал о судьбе Гиммлера, Джона ждал военный трибунал и эшафот, за измену Британии: