Нелли Шульман - Вельяминовы. Время бури. Часть третья. Том второй

– Марта и Джон. Мы с ним встретимся, и больше никогда не расстанемся… – брезентовый верх джипа промок от дождя. Максимилиан кинул ключи охраннику, в полевой форме СС:

– Целый взвод коттедж патрулирует, чтобы я с малышом не сбежала… – Эмма успела вернуться к вышивке, – но нельзя рисковать, в горах круглый год снег лежит. Хотя до Ушуайи всего пятьдесят километров… – Эмма, внимательно, слушала разговоры врачей, на осмотрах, замечала высказывания брата:

– Пятьдесят километров, по обледеневшей тропе, с малышом и новорожденным ребенком. О чем я… – она вздохнула, – меня из коттеджа только под автоматами выпускают. И на осмотрах все врачи тоже при оружии. Макс сутками с браунингом разгуливает… – на нее повеяло свежей водой, Эмма вдохнула легкий запах соли. Тонкие губы коснулись ее щеки:

– Очень красиво. Детскую для Адольфа и будущего малыша мы устроим в народном, немецком стиле… – брат протянул ей бумажные пакеты:

– Я вам сладостей привез, врачи не возражают… – Эмма набрала всего семь килограмм. Доктора утверждали, что ребенок небольшой и лежит правильно.

– Девочка, наверное, родится, – ласково подумала Эмма, – наша Ирма… – поднявшись, она кивнула:

– Спасибо, Макс. Мой руки и за стол, Адольф сейчас проснется… – брат пошел в ванную. Эмма направилась в недавно отделанную столовую, с панелями местного гранита и бронзовыми панно, со свастиками.

Временный кабинет Максимилиана находился на острове, по соседству с низкими, белеными зданиями собачьего питомника.

По территории были разбросаны простые, каменные хозяйственные постройки. Два десятка лет назад, когда гостиница еще работала, здесь, судя по всему, держали ферму и огороды. Откинувшись в кресле, Максимилиан, лениво, листал «Скотный двор»:

– И мы устроим ферму, только особую… – он признавал разумность предложения врачей:

– Пройдет время, пока семьи товарищей приедут из Германии… – в книгу он заложил машинописные списки, – а у мужчин есть некоторые нужды, так сказать… – Максимилиан, недовольно, подумал, что семьи коллег могли и не выжить. Он внимательно следил за сведениями из бывшего рейха, поступающими через Мадрид и Лиссабон.

В будущем кабинете Макса, на шестом этаже Орлиного Гнезда, инженеры оборудовали комнату безопасной связи. На острове у него стояла простая рация. Зеленый огонек, успокаивающе, мигал. Группенфюрер закончил разговор с последним плацдармом, с партайгеноссе Гансом Каммлером, ответственным за размещение, в подземных хранилищах, оружия возмездия, и собрания шедевров, с подводных лодок. Картины из галереи фон Рабе тоже отправились на юг. В надежно укрепленном сейфе, в кабинете, лежал эскиз Ван Эйка, в особо прочном футляре, и ватиканская папка. Максимилиан не терял надежды найти свою драгоценность.

– Муху в Советский Союз отправлять бесполезно. Он и на войне бледнел, когда речь о Москве заходила. Трус, он и есть трус… – Максимилиан рассеянно разглядывал вымощенный камнем двор, где солдаты СС прогуливали собак. Макс купил для охраны и немецких овчарок, и бразильских мастиффов. Фила ему понравились:

– Настоящие охранники, как тибетские псы, о которых бедняга Отто рассказывал. Аттила будет предан Адольфу и нашей семье… – щелкнув резинкой черного блокнота, он записал:

– Поговорить с Эммой насчет имени… – Макс хотел назвать нового племянника в честь погибшего в Берлине брата:

– Муха не будет против. Какая ему разница, я все равно не подпущу славянина к ребенку. И он, и Адольф вырастут настоящими воинами нового рейха… – Адольф о матери не спрашивал. Ребенок, кажется, забыл о ней.

– Вот и хорошо, – облегченно сказал себе Макс, – с глаз долой, из сердца вон. Пусть ее хоть вся Красная Армия изнасилует, дуру набитую. Жила бы здесь спокойно, под моим крылом. Офицеры бы к ней в очередь выстроились, предлагая брак. Она плодовитая, молодая арийка… – Максимилиан, сначала, был недоволен, обнаружив на лодках заключенных женщин, из концентрационных лагерей:

– Незачем тащить с собой три десятка человек, – желчно сказал он врачам, – по словам моего покойного брата, для программы потребуется от силы пятеро экземпляров… – среди отобранных женщин была и мадам Маляр. По сообщению Каммлера, мальчишка надежно сидел под охраной, в компании эсэсовцев, Янтарной комнаты, и сокровищ из европейских музеев. Опасности побега товарища барона не существовало.

– В тех краях и некуда бежать… – Макс хорошо помнил карту, – он сдохнет, едва выйдя за пределы территории рейха… – группенфюрер считал Новую Швабию, как и Орлиное Гнездо, владениями будущей, великой Германии: