Нелли Шульман - Вельяминовы. Время бури. Часть третья. Том второй

– Он от голода польстился на уродину. Констанца, хотя бы, не лошадь, как норвежские женщины… – Мэтью мало интересовала судьба полковника Воронова. Участь кузины была ясна. Доктор Кроу отправлялась в закрытую атомную шарашку:

– Может быть, она меня еще увидит, когда я начну курировать советский ядерный проект, – понял Мэтью, – но я уверен, что она, к тому времени, погрузится в свои вычисления. Она даже не обратит внимания, в какой стране находится. Какая ей разница, на рубли или на доллары, ей покупают кофе, яблоки и сигареты… – кузина питалась привычной едой. Констанца продолжала носить стоптанные тапки, с простыми, школьными юбками. Она сама подстригала волосы, и заказывала только мыло и мятный зубной порошок:

– Истинно, существо не от мира сего, – Мэтью кинул окурком в сидящую поодаль ящерицу, – в отличие от фон Брауна, здравомыслящего человека… – здравомыслящий человек пока не поехал в Пасадену, в Калифорнийский Технологический Институт. Профессор фон Карман, еврей, бежавший от Гитлера, не обрадовался бы сотрудничеству с самым известным инженером рейха:

– Но это пока, – напомнил себе Мэтью, – война едва закончилась. Фон Карман остынет, они начнут работать вместе, в Техасе… – на базе Форт-Блисс армия собиралась возвести новый центр, для подготовки космических полетов, как о них говорили фон Карман и фон Браун.

Мэтью вскинул голову, лучи рассвета заиграли на светлых волосах:

– С другой стороны, правильно, что я, на какое-то время, остаюсь в Америке. СССР нуждается в сведениях о тарелке, о костюмах для высотных полетов, о баллистических ракетах… – генерал Горовиц обсудил результаты испытания тарелки с профессором фон Карманом.

Ученый обещал немедленно заняться улучшением аэродинамики проекта. Высотный костюм конструировали тоже в лабораториях Калтеха. Мэтью забрал с авиационной базы, в калифорнийской пустыне, фон Брауна и еще тридцать ракетчиков, немцев.

Сбегая с трапа дугласа, на аэродроме полигона Уайт-Сэндс, Мэтью, широким жестом, указал на бескрайнее, каменистое пространство:

– Здесь теперь ваши владения, герр Вернер… – они с фон Брауном разговаривали на немецком языке:

– До войны на этом полигоне работал наш знаменитый инженер, мистер Годдард… – Годдард, создатель ракет на жидком топливе, умирал от рака в Мэриленде. Мэтью со стариком встречаться не собирался:

– У нас есть более перспективные кадры, что называется. Вернер оснастит армию США своими ракетами… – фон Браун, по-хозяйски, оглядывал пустыню, – а если США, то и мою страну тоже… – Мэтью скрыл улыбку. Для ученых выстроили благоустроенные бараки, с системой охлаждения воздуха. Ангар ждал транспорта из ближайшего городка, Лас-Крусес. Сегодня на тамошнюю железнодорожную станцию приходил первый состав с побережья. В Америку из Германии морем везли детали ракет фау. Всего ожидалось триста вагонов:

– Вернер и его ребята не подведут. Сборка механизмов пройдет быстро… – взглянув на часы, Мэтью решил заехать в Лас-Крусес, и лично встретить военный эшелон. Он завел виллис:

– Время у меня есть. До Лос-Аламоса немногим больше трехсот миль. Машина выдает восемьдесят миль в час. Перекушу по дороге, вечером увижу кузину… – Оппенгеймер, на радостях, взял отпуск. Руководитель проекта Манхэттен сейчас развлекался где-то на калифорнийском побережье. Генералу такое было только на руку:

– Спокойно увезу Констанцу в Санта-Фе. Мы сядем на гражданский самолет, доберемся до Сиэтла, с пересадками. Охрана в Гнезде не станет чинить препятствий… – машина петляла между высокими кактусами. Мэтью оглянулся на спящие бараки:

– Питер тоже мог бы фау собрать. Он на конвейере работал, в Доре-Миттельбау. И в СССР заключенные на заводах трудятся. Кузина в шарашку поедет. Здесь у нас американская шарашка… – Мэтью усмехнулся:

– Немцы пленным ученым тоже сливочное масло и сахар давали. Тем более, Вернера, или профессора Стругхольда никто, ни в чем не обвиняет. Они не пленные. В будущем они получат американское гражданство. Пусть занимаются наукой, с хорошим кофе и сигаретами, под рукой. Немного позже мы доставим им жен, из Германии… – Мэтью, тоскливо, вспомнил теплое, смуглое плечо Деборы, горячие губы:

– Я с ней даже никогда ночь не проводил… – он разозлился, – надоело прятаться. Ничего, недолго осталось. Года через два-три, мы окажемся дома, в Москве… – наехав на зазевавшуюся ящерицу, Мэтью погнал виллис к далекой ограде, колючей проволоки, к воротам полигона.