Нелли Шульман - Вельяминовы. Время бури. Часть третья. Том четвертый

– Надо признаться Меиру, но как… – Дебора понимала, что ей придется рассказать и об остальном. Она, незаметно, помотала головой:

– Нет, не могу. Это стыд, такой стыд. Объясню, что Мэтью только передает мне конверты, от Аарона. Но Аарон ли пишет эти письма… – вздрогнув, она почувствовала влагу на щеках.

Из-за портьеры донесся шум, мужчины и мальчики топали ногами по полу:

– Чтец дошел до имени Амана, – поняла Дебора, – маленький Аарон рядом с ребе сидит. Но если я ошибаюсь, если Аарон жив? Если он в Москве? – Дебора сглотнула:

– Меир никогда так не поступит. Он не отведет от себя подозрения ценой доноса на собственного брата. И даже в этом случае, Меира, все равно арестуют. Нас всех арестуют… – Ева, увлеченно, вертела трещоткой.

Маленькая, испачканная шоколадом ладошка девочки легла в руку Деборы. Она ощутила пожатие детских пальчиков:

– Нас учили в классах… – шепнула Ева, – Аманы всегда понесут наказание. Так с нацистами произошло… – встретив Еву, Дебора удивилась ее бойкому английскому языку:

– Мамочка всегда говорила со мной по-английски, – погрустнела девочка, – а еще я знаю хинди и гуджарати… – о таком, в классах, Ева не распространялась.

Преподавали им на идиш, девочка быстро схватывала язык:

– Иврит мне тоже хорошо дается, – гордо подумала она, – и месяца не прошло, а я читать могу. Не бойко еще, до Аарона мне далеко… – держа руку тети Деборы, она ощутила странный, далекий холод. Серые, спокойные глаза взглянули на Еву, она услышала знакомый голос:

– Ты молодец, у тебя все получается… – Ева не выпускала пальцы женщины:

– Ей тяжело, потому что дядя Аарон погиб… – она, смутно, видела усеянное обломками кораблей морское дно, – но я ей помогу. Ей обязательно, станет легче… – Дебора почувствовала неизвестно откуда взявшуюся уверенность:

– Господь обещал, что Амана повесят, так и случилось. Он тоже, словно Аман. Я все скажу Меиру, не откладывая. Я принесу письма, которые мне удалось сохранить, объясню методы анализа текста… – она коснулась губами мягкой щечки девочки: «Именно так, милая. Именно так».

Бронзовые двери бруклинской публичной библиотеки тускло сверкали, в сырых сумерках. Главный подъезд здания выходил на продуваемую океанским ветром Гранд Арми Плаза. В поднявшейся метели виднелись очертания триумфальной арки, возведенной в честь погибших на гражданской войне северян. Конные барельефы, с президентом Линкольном, и генералом Грантом, почти скрылись под слоем мокрого снега.

Неприметный, бородатый человечек, в старом пальто и мягкой шляпе, с потрепанным портфельчиком, под мышкой, шмыгнул под арку. Остановившись, прикрывая ладонями огонек спички, он закурил. Большие окна библиотеки переливались электрическим сиянием. В будние дни здание закрывалось в девять часов вечера:

– Сегодня будний день, – мистер Фельдблюм шмыгнул носом, – у нас праздник, но библиотека работает по американскому календарю… – с обеда, обложившись пачками финансовых отчетов, мистер Фельдблюм начал охать. Он принес из мужского туалета картонный стаканчик с водой. Фельдблюм громко полоскал рот, сплевывая воду в корзину для бумаг. На неловком английском языке, хасид жаловался на зубную боль:

– И стреляет, и стреляет… – он с шумом набирал воздух, – а гройсере цурес… – он поправил себя:

– То есть большая неприятность, в праздничный день… – с утра работники обнаружили на столах скромные пакетики, от фирмы, с несколькими конфетами и горсткой орехов. Мистер Фельдблюм улыбнулся:

– Отнесу дочке. Она сегодня идет с классом на чтение мегилы, в доме ребе. Такая честь, такая честь… – подозвав его к стойке секретарей, мисс Гольдблат указала на роскошную плетеную корзину, с россыпью дорогого, кошерного шоколада:

– Возьмите еще, для девочки, мистер Фельдблюм. Боссу прислали много подарков… – хасид замахал руками:

– Что вы, что вы. Такое не положено… – в канун Пурима владелец компании получил корзину от персонала. Мисс Ривка собрала с работников по два доллара. Девушка проводила глазами сгорбленную спину Фельдблюма:

– Он центами взнос отсчитал. Девочку, его, наверное, бесплатно учат, но видно, что он едва справляется… – слушая вздохи беженца, мисс Ривка растрогалась. Ее товарка по школе служила секретаршей в зубоврачебной практике. Мисс Гольдблат подняла телефонную трубку. Закончив разговор, она поманила хасида к себе:

– Уходите сегодня пораньше… – мисс Ривка выдала ему листок бумаги, с адресом, – вот хороший дантист, тоже еврей. Скажите, секретарю, что вы от меня… – она подмигнула Фельдблюму, – вам сделают скидку… – хасид покинул рабочее место в три часа дня.