Нелли Шульман - Вельяминовы. Время бури. Часть третья. Том седьмой

– East is east and West is west, and a wrong one I have chosen…

Очередь к кассам, отмеченным вывесками матового стекла, огораживали деревянные барьеры:

– Два детских билета на паром до Четырнадцатой Улицы… – требовательно протараторил звонкий голосок. Кассиру пришлось приподняться, чтобы рассмотреть покупательницу. Темноволосая девчонка вздернула обсыпанный летними веснушками носик. Сзади маячил парень, по виду, ее брат, в джинсах, бейсбольной кепке «Янкиз» и такой же куртке:

– Они вроде двойняшки… – кассир сгреб мелочь, – и собака при них… – мальчик держал на поводке смешного, низкорослого, мохнатого песика:

– Родители ваши где… – кассир оторвал картонные билетики, – до двенадцати лет проезд только в сопровождении взрослых… – серо-синие глаза девочки, безмятежно, взглянули на него:

– Папа пошел в туалет… – он махнула в сторону соответствующей надписи, в углу зала, – а мама в кафе, покупает кока-колу. У них сезонные билеты, а мы… – сзади на девочку напирала очередь, кассиру было недосуг ее слушать:

– Собака едет бесплатно, но только на палубе… – он кинул билеты на блюдечко, – внутрь парома с животными не пускают… – цапнув билеты, пробормотав «Спасибо», девочка исчезла из вида. Аарон сунул картонные квадратики в карман куртки:

– Пойдем. Покажу, как отсюда добраться до Бруклина… – едва увидев у здания пансиона полицейские машины, Аарон велел Еве:

– Хватай сумку, Ринчена, и бежим… – девочка помотала головой:

– Аарон, но папа и твоя мама ни в чем не виноваты. Нам надо… – Аарон потащил Еву к задней калитке:

– Нам надо немедленно оказаться на Манхэттене, вот что нам надо. Там нас никто не найдет. И, тем более, нас не отыщут на Истерн Парквей… – пансион располагался в десяти минутах от пассажирского терминала Хобокена, но Аарон велел Еве не выходить на дорогу:

– Полиция поймет, что мы сбежали, и начнет обыскивать округу… – хмуро сказал мальчик, – до Гудзона можно добраться дворами… – они так и сделали. По пути, порывшись в сумке, Ева обнаружила пять долларов серебром, два яблока, пачку жвачки и пару кошерных леденцов. У Аарона в кармане нашлась россыпь изюма:

– Это нам до вечера, – предупредил Еву кузен, – у ребе нас накормят, но в Бруклин надо еще доехать… – удерживая Ринчена на поводке, Ева закусила губу:

– Но папа и твоя мама ничего плохого не сделали, Аарон. Мы дети, нас никто не отправил бы в тюрьму… – засунув руки в карманы куртки, кузен выпятил губу:

– Дядя Меир живет по подложным документам, а мама занимается шифрами, для военно-морского флота. Теперь они вообще поженились. ФБР решит, что они хотели бежать из страны, вместе с нами… – Ева возмутилась:

– Что за чушь. Папа герой, кавалер Медали Почета. И твой папа кавалер, и наш дедушка. Мы бы все объяснили полицейским… – кузен вздохнул:

– Это ФБР, полицейские явились просто для вида. Во-первых, нас никто бы не послушал, а во-вторых, нас бы разделили. Приехала бы социальная служба, чтобы отправить нас в разные приюты. Мама рассказывала, как она жила в индейском интернате… – Ева цыкнула дыркой от зуба:

– Никаких приютов. Ты прав, надо доехать до Бруклина. Ты знаешь, как связаться с нашей родней, в Лондоне? – Аарон кивнул:

– Компания «К и К». Они есть в любом телефонном справочнике. Можно найти дядю Джона, с которым воевал твой папа, или дядю Джованни. В общем, мы справимся… – Аарон взял Еву за руку:

– Не волнуйся, все разъяснится. Но ни дядя Меир, ни мама не хотели бы, чтобы мы оказались в приюте…

Кусая яблоки, Аарон и Ева остановились перед большой транспортной картой Нью-Йорка и Нью-Джерси, на стене. На люстре, над головами детей, расхаживали, перекликались белые голуби. Аарон ткнул пальцем в значок причала, на Четырнадцатой Улице:

– Дальше все просто… – заметил мальчик, – садимся на подземку и едем в Бруклин… – задрав голову, Ева взглянула на большие часы:

– Пошли, паром отправляется через десять минут. Лучше постоим на дебаркадере, чем… – кузина замолчала. Губы девочки медленно синели, кровь отхлынула от щек. Ринчен глухо, угрожающе заворчал. Ева подавила желание закрыть глаза:

– Больно, как больно. Больнее, чем когда умирала мамочка. Надо терпеть, надо, чтобы он ушел отсюда, не заметив нас… – остановившись в дверях терминала, Эйтингон, пристально оглядывал толпу:

– Пойди их найди, в такой толчее. Полицейские с ФБР пока обыскивают пансион и близлежащие владения. Сюда они еще не добрались… – Ягненка и Дебору, в разных машинах, увезли в сторону Манхэттена. Наум Исаакович, обосновавшийся в пышечной, по соседству с пансионом, детей не увидел: