Леонид Подольский - Идентичность

Всплыл Гена уже в девяностые одним из лидеров «Дем. России». Потом уехал в Европу…

Вот так и освободилась ставка. К тому времени докторская у Леонида окончательно зашла в тупик. Отдел трещал по швам, люди разбегались, а сам Минскер ждал, когда опять начнут выпускать. Вместо Андропова уже был у власти Черненко.

Леонида больше ничего не держало на прежнем месте, и он перешел к Борисову в старшие, чтобы все начать сначала. Как сказал на прощание Ларионов: «Стал дважды Сизифом Советского Союза».

…Картина третья.

Чернобыльский. В восемьдесят третьем, встретив Анатолия, Леонид впервые узнал, что есть такой город на Украине: Чернобыль. Тогда еще ничто не предвещало…

«Чернобыльский», – вспоминал Леонид Вишневецкий, почти тридцать лет спустя, вышагивая привычным маршрутом вдоль моря, тихого и ласкового, словно дитя. Море едва слышно шептало… быть может, о тех днях, когда отдаленные предки человека впервые вышли на берег… Подобно русалке, в море беззвучно купалась луна…

Несколько месяцев назад Вишневецкий встретил Чернобыльского в Иерусалиме…

– Рад вас видеть в Эрец Исраэль 260, – обнял Леонида Чернобыльский, коснувшись бородой его щеки. – Еще один еврей обрел свой дом… Вот видите, как повернулось. А вы сомневались… Судьба решила за вас… Все евреи должны жить дома, – Леонид слегка опешил от напора темпераментного Чернобыльского, а еще больше – от его кипы 261. – «Когда он стал верующим?» – Леониду захотелось возразить, что бывает по-разному и что вовсе не всем евреям обязательно переезжать на Ближний Восток и вместе возражать не хотелось… Чернобыльский выстрадал свою правду…

– Где вы сейчас? Чем занимаетесь?

– Все тем же. Работаю в НАТИВе 262. Моя война продолжается – за еврейский народ, за еврейскую культуру. Я в мордовской тюрьме дал себе клятву: бороться до конца дней…

Пока дети были маленькие, каждое лето выезжали в Кратово, недалеко от Москвы по Казанской дороге, место в те годы весьма еврейское. Снимали дачу рядом со станцией, с шикарным участком и вековыми деревьями, а через дом оказался ульпан.

Весть об ульпане принесла теща, Марина Николаевна, кандидат медицинских наук, приехавшая на лето помочь с внуками. Она и сейчас, несмотря на преклонный возраст, каждый год приезжает в Израиль: «подлечиться и помолиться», как говорит сама, а заодно повидаться с детьми, внуками и полюбоваться правнуками, которых совсем не понимает. Леонида всегда удивляло: вроде была атеистка и образованная, никогда раньше не говорила о Боге, а вышла на пенсию, стала ходить в церковь. Особенно после того, как умер тесть. Откуда у русских такая тяга к православию? У самого Леонида к религии был чисто этнографический, исторический интерес, такой же, как к археологии, палеоботанике или к теории происхождения Вселенной, так что он очень оказался удивлен, когда узнал, что Валечку в детстве крестили.

В первые годы Леонид довольно пристально присматривался к Марии Николаевне и к тестю, Юрию Владимировичу – не от них ли услышала Валечка в детстве про плохих «юреев». Но нет, никаких признаков антисемитизма Леонид не обнаружил, скорее наоборот, юдофилии, да может быть, легкое любопытство. Он вообще замечал: чем более либеральных взглядов придерживаются русские, чем более критичны к собственной истории, тем лучше относятся к евреям. Но эти-то вроде были государственники и патриоты. Мария Николаевна сама рассказывала, что очень тяжело переживала разоблачение культа личности Сталина – так тяжело, что буквально на всех людей стала смотреть другими глазами. И не только на людей, и в советской политике, и в прошлом с тех пор она начала сомневаться, очень медленно распутывая клубок прежних своих убеждений. Но это она говорила так, ей действительно казалось, что она стала другой, на самом же деле она так и осталась слегка наивной, восторженной и доверчивой.

Тем летом Мария Николаевна подружилась с соседкой, Софьей Исааковной, шумной идишкой 263с Украины, бабушкой вездесущего мальчика Алика – от нее она и принесла весть.

– Слышали новость? – почти с порога закричала Мария Николаевна, обращаясь преимущественно к Леониду, – в доме у мальчика Алика ваши евреи организовали ульпан. То-то я смотрю: много людей туда ходит от станции. Лёня, не хочешь зайти посмотреть? – о наивная, наив-нейшая Мария Николаевна, не знала, не догадывалась, что изучать иврит нельзя, и еврейскую историю тоже, еще больше нельзя, чем веровать в русского Бога.