Олег Ярков - Туман. Книга третья

– Кто?

Таковой вопросец, обращённый к помещику, либо к штаб-ротмистру, некоим образом поставил бы их в слегка затруднительное положение. Но гоф-медик, видимо водивший знакомство с тутошним гостеприимством и способом общения, стал ответчиком, на сей вопрос, без задержки. Мало того, Карл Францевич преотлично понимал, что именно составляет интерес Митрофана Заведеевича, вложенный в короткое словцо «кто».

Карл Францевич подобно цапле вытянул шею, сдавил перстами переносицу и принялся рассказывать.

Нет, вы, мои уважаемые читатели, должным образом обязаны отделаться от помышления, что гоф-медик, словно низший по чину, отчитывался перед Митрофаном Заведеевичем дабы не токмо дать полное толкование по полученному вопросу, а ещё и загладить некую свою провину. Уверяю вас, ни в коем разе! Таковое вступительное поведение, да и последующая обстоятельность рассказа, продиктованы исключительно старанием донести до вопрошающего истинную подноготную случившегося.

Ответствовал гоф-медик долго. Упоминал имена и прозвища, ничего не говорившие нашим друзьям, заставлял хозяина то с удивлением поднимать брови, то сурово сдвигать их. Истерика на могиле неведомого старца, тряпицы на ветвях дерев в лесу, исчезновение кладбищенского сторожа при их отбытии – всё так подробно и излагал Карл Францевич.

– Благодарствуйте, доктор Францевич! Поведали вы мне всё толково, про то я ещё подумаю. А вас, господа попутчики, я поспрошаю с утрева. А пока не побрезгуйте угощением, что нам Бог послал. Сам я до вина не охотник, а вы выпивайте, вам не помешает. Переживаний, что выпали вам на день, иному и на год не станет. Так что, кушайте, отдыхайте, да про Бога не забывайте!

Ну, поди, ж ты, чудеса, да и только! Стоило хозяину замолкнуть, как тут же появилась женщина, та, что постарше, и поставила стеклянную четверть промеж гостей. И испарилась.

Таковой был уклад в доме старосты. На доброе ли таковое, на худое ли – кто ведает? В чужой монастырь, сами знаете – ни-ни! А посему поведал я вам про таковой уклад лишь для ознакомления, случись вам попасть в те края. Ничему не удивляйтесь и не вопрошайте ни про что, а принимайте так, как у них заведено.

На том тот день и закончился.

Утром наших друзей поднял Карл Францевич. Извиняясь за раннюю побудку, сообщил, что сегодня же, ещё засветло, ему надобно быть в лечебнице и, ежели господа успеют завершить всё то, ради чего они прибыли в Лог, да и пожелают уехать с ним, то он с радостью примет их за компаньонов в обратной дороге. Стало быть, продолжил гоф-медик, им следует поторопиться.

Наскоро совершив утренний туалет и перекусив, наши герои отправились оглядеть селение, дабы составить своё представление о месте, в котором разыгралась трагедия.

Странности, пусть и малые, но всё же странности, начались с первых минут прогулки.

Довольно хорошо ориентировавшийся в переплетении улиц сего селения, Карл Францевич высказал при том полнейшую неосведомлённость в тех событиях, кои тут творились. Кузнец? Да-да-да, припоминаю, тут был кузнец, наложивший на себя руки. Да, именно так, его, висельника, не могли найти, почитай, половину года. А в подобных селениях кузнецкое место пусто не бывает, вот и объявился тут новый мастер молота и мехов.

Да, продолжал Карл Францевич, припоминаю нечто про то, что он поставил новую кузню, про такое мне говорили поселенцы, посещавшие лечебницу по надобности оздоровления, либо для посещения страждущих. Но, более ничего такого, что могло бы стать в интересе для господ-помещиков в первую голову. Отстрелили кузнецовой жене правицу? Сынок их Мишутка принялся чудесами баловаться, да народ мутить? Сие уж и не шутка вовсе, а какой-то скверный водевиль! Ни о чём таком я не слыхивал! А поселенцы, доложу я вам, охочи к разговорам и пересудам, которыми и изводят меня во время посещения.

– Знаете, что, – сказал гоф-медик, предлагая завершить сей разговор, – возвращаемся обратно к дому Митрофана Заведеевича, он вам и даст на всё ответ. Я могу чего-то и не знать…. Да, как же я могу не знать-то? Невероятно! Я могу не знать в подробностях о тутошних делах, но слух до меня долетел бы непременно! Нет, пропустить такое никак не возможно-с! О! Вот, сами полюбуйтесь! Вот вам и жена кузнецова, Ольга, и с Мишуткой в придачу!

И в самом деле, по улице, не доходя до наших господ домов эдак, семь-восемь, шла женщина, нёсшая котомку, накрытую полотном. Рядом с ней шёл, как бы его описать? Ещё не юноша, но уж и не подросток, однако успевший побывать на слуху у друзей помещиков не токмо, как странный, но и страшный, по своему, Мишутка.