Константин Петришин - Заговор жрецов

Николай II одобрительно кивнул головой.

– Прекрасно, – произнес он. – А чем мы располагаем вне квантунского района?

– Ваше величество, к сожалению, и здесь войск недостаточно. Мы располагаем всего лишь семью батальонами, шестью казачьими сотнями и шестнадцатью полевыми орудиями. И все это размещено на значительном удалении одних войск от других в Шанхай-Гуане, Цинвандао и Пекине.

Император только теперь внимательно и даже пристально глянул на Алексеева. Это заметили и граф Ламсдорф, и генерал Куропаткин.

Все ожидали упрека от императора, но тот спокойно спросил.

– Мы можем в короткое время поправить свое положение? – свой вопрос Николай II явно обращал к министру военного ведомства генералу Куропаткину.

Куропаткин поднялся:

– Ваше императорское величество, существуют два пути пополнения наших войск. Первый – провести переброску войск из европейской части России и из-за Урала. Второй – провести мобилизацию на местах. На то и другое уйдет не менее двух – трех месяцев. Это позволит нам увеличить наши сухопутные войска приблизительно еще на сорок батальонов и тридцать казачьих сотен при обязательном наличии не менее шестидесяти полевых и конных орудий…

Император снова перевел взгляд на Алексеева.

– Сколько нам потребуется войск, чтобы не дать токийскому правительству вынашивать даже малейшую надежду на успех в конфликте с нами? – вдруг спросил он.

Куропаткин еще до начала совещания успел встретиться с Алексеевым, и они, словно предвидя этот вопрос, просчитали имеющиеся возможности по усилению войск на Дальнем Востоке.

В лучшем случае можно было набрать не более сотни батальонов, семидесяти казачьих сотен и около двухсот орудий – полевых, конных и горных. С трудом можно было мобилизовать восемь – десять инженерных рот для строительства оборонительных сооружений.

В кабинете на какое-то время воцарилась настороженная тишина.

Фредерикс посмотрел сначала на Куропаткина, затем на Алексеева. «Кто из них будет отвечать?» – подумал он. Однако оба генерала молчали.

– Ну, хорошо, – сказал Николай II. – К этому вопросу нам следует вернуться после того, как мы определим, что может выставить против нас токийское правительство на сухопутном театре военных действий. Я полагаю, в зависимости от этого мы и будем говорить о численности наших войск, способных предотвратить нападение. Кто готов мне доложить?

– Разрешите мне, ваше величество, – попросил генерал Куропаткин.

Николай II кивнул головой.

– По данным военного ведомства и нашего главного штаба, Япония располагает достаточно сильной армией, – начал Куропаткин. – В ее постоянных войсках находится до ста пятидесяти батальонов и около семисот орудий. Численный состав приближается к двумстам тысячам человек. Кроме того, токийское Правительство имеет в составе запасных войск еще пятьдесят батальонов и более сотни орудий. Территориальные войска японцев незначительные и насчитывают семь -десять тысяч человек. Это без учета двух-трех батальонов на острове Цусима и двенадцати батальонов милиции на острове Формоза.

Куропаткин умолк.

– Все?

– Все, ваше императорское величество…

Николай II откинулся на спинку кресла, с минуту помолчал, затем произнес:

– Сведения точные? Хотя зачем я спрашиваю… Если предположить, что сегодня японцы объявят нам войну – они без особого труда займут Корею, Южную Манчжурию и далее под угрозой окажутся наши крепости Порт-Артур и Владивосток.

В кабинете снова повисла тяжелая тишина. Фредерикс и Ламсдорф коротко переглянулись. Генерал Куропаткин продолжал стоять, а Алексеев нервно ерзал в своем кресле.

Наконец император сам нарушил неприятную тишину.

– Евгений Иванович, – обратился он к Алексееву, – а что вы скажете?

Генерал Алексеев встал на этот раз с трудом. Он чувствовал, что в любую минуту гнев Николая II может обрушиться именно на него.

– Ваше величество, нельзя предугадать, что на уме у японцев. Однако очевидным остается ваше предположение, что они, используя свое превосходство на суше и особенно на правом фланге нашего стратегического фронта, могут действительно без труда занять Корею и Южную Манчжурию. В этом случае мы можем лишиться наших позиций и на Ляодуне… – Алексеев вдруг понял, что этими словами он подписывает себе смертельный приговор, и потому поспешно добавил: – Все это серьезно затруднит нашу подготовку к последующим наступательным операциям…