Константин Петришин - Заговор жрецов

– Что жаль, Роман Исидорович? – уточнил Стессель.

– Жаль, что капитан Волков промахнулся…

30 июля адмирал Витгефт неожиданно получил приказ от наместника генерала Алексеева выйти в море и быть готовым всей эскадрой прорваться во Владивосток.

Через 7 дней пришла вторая телеграмма, которая подтвердила, что приказ остается в силе…

10 августа утром адмирал Витгефт с князем Ухтомским приехал к Кондратенко попрощаться.

– Я уже знаю, – сказал Кондратенко. – Приказы не обсуждаются…

Витгефт грустно качнул головой.

– У нас с князем предчувствие, Роман Исидорович, будто мы покидаем поле боя…

– Что вы! – усмехнулся Кондратенко. – Это теперь наша стратегия…

– Не очень славная, – заметил князь Ухтомский. – Но тут мы уже бессильны.

С минуту они помолчали.

– Вся эскадра уходит? – спросил Кондратенко скорее для того, чтобы нарушить тягостное молчание.

– Вся, Роман Исидорович, – ответил Витгефт. – Остается только крейсер «Баян». Из-за сильных повреждений его рискованно брать с собой. Но у нас и без него, я полагаю, будет много головной боли. Из 6 броненосцев – 3 не могут развивать скорость больше 13 узлов. Японцы же развивают до 17 узлов. Уходим без связи с Владивостоком. На совете договорились: миноносец «Решительный» по пути заходит в китайский нейтральный порт Чифу и там разоружается. Этой ценой мы оплатим возможность отправить телеграммой сообщение во Владивосток о нашем выходе из Порт-Артура.

– Рискованное дело, – высказал свое мнение Кондратенко.

– Рискованное, – согласился князь Ухтомский. – Но другого выхода у нас нет.

– Ну что… нам пора, – сказал Витгефт и обнял Кондратенко. – Роман Исидорович, вы единственный здесь человек, с которым мы с князем могли чувствовать себя свободно. Прощайте. Да хранит вас бог.

– И вас тоже, – ответил Кондратенко.

…Через час эскадра подняла якоря и стала выходить в море. 6 броненосцев, 5 крейсеров, 8 миноносцев, несколько тральщиков и вспомогательных судов, канонерки и госпитальное судно «Монголия» – все выглядело впечатляюще грозно, красиво и одновременно грустно.

Уход эскадры провожал весь город. На пирсе негде было стать. Кто-то махал рукой, кто-то осенял крестом и у всех были грустные лица. Люди понимали – эскадра уходит, чтобы больше не вернуться.

…На следующий день во второй половине Стессель созвал на совещание командование Порт-Артура, чтобы обсудить сложившуюся ситуацию.

Не успели генералы и офицеры разместиться за длинным столом, покрытом зеленой суконной скатертью, как в кабинет торопливо вошел адъютант Стесселя и доложил, что с мыса Электрический замечены в море корабли, направляющиеся к Порт-Артуру.

– Объявите боевую готовность по всей крепости! Совещание отменяется, господа. Все по своим местам! – приказал Стессель.

Командиры, тихо переговариваясь, стали выходить из кабинета. В это время на столе у Стесселя зазвенел телефон. Он схватил трубку, некоторое время молча слушал, затем незлобно чертыхнулся.

– Господа! Никакой тревоги. Мне только что сообщили, что это наши корабли…

Кондратенко и генерал Белый переглянулись.

…Прошло еще не меньше часа, пока на внешнем рейде показалась порт-артурская эскадра. Вернее то, что от нее осталось: 5 броненосцев, крейсер «Паллада» и 3 миноносца.

Слух о возвращении эскадры почти мгновенно облетел город, и снова люди хлынули на пирс, наблюдая как в гавань медленно, словно стыдясь, входили корабли с зияющими в бортах пробоинами и сбитыми мачтами.

Корабли еще бросали якоря, а от пирса уже торопились к ним с десяток катеров и лодок.

Толпа народа на берегу росла с каждой минутой. Люди, наблюдая за всем происходящим, тревожно переговаривались.

…В кабинете Стесселя находились генералы Кондратенко, Смирнов и полковник Хвостов, когда ему доложили, что в штаб прибыл адмирал князь Ухтомский.

Прошло несколько томительных минут, прежде чем адмирал вошел в кабинет.

– Господа, – начал он, – то, что я сейчас вынужден вам сообщить, прошу считать официальным рапортом, – сказал Ухтомский прямо от двери. Он умолк и обвел воспаленным взглядом присутствующих. – Эскадры практически нет. Японский флот настиг нас в 150 милях от Порт-Артура. В ходе полуторачасового боя сильно пострадали флагманский броненосец «Цесаревич» и броненосец «Микаса». Но все это было не так страшно. В 17.30 12-дюймовый японский снаряд попал в фок-мачту «Цесаревича» и взорвался прямо над адмиральским мостиком, где находились контр-адмирал Витгефт и половина штаба. Все погибли… Пусть господь бог простит меня, но он отвернулся от нас в тот момент, когда японцы почти прекратили огонь и на корабле Того подняли сигнал к отходу. По всей видимости, японцы заметили, что произошло на «Цесаревиче», и тут же отменили приказ на выход из боя. А дальше… Дальше произошло что-то непонятное, – продолжил князь. – С «Цесаревича» подали сигнал о передаче командования мне. Я находился на «Пересвете». Однако командовать с «Пересвета» было практически невозможно из-за того, что мачта на нем оказалась в ходе боя сбитой. На какое-то время возникло замешательство. Японцы снова открыли огонь. В это время адмирал Рейценштейн на крейсере «Аскольд» подал сигнал следовать за ним и двинулся на юг. Остальные вернулись в Порт-Артур…