Константин Петришин - Заговор жрецов

– Анатолий Михайлович, в районе Киньжау у нас находится 4-я Восточносибирская стрелковая дивизия генерала Фока… Это еще 14 тысяч человек… – подсказал Хвостов.

– Фока трогать нельзя, – прервал Хвостова Стессель. – У него другая задача.

В это время в кабинет вошел офицер связи и подал Стесселю телеграфный бланк.

– Что это? – настороженно спросил Стессель.

– Только что приняли сообщение от полковника Третьякова… Еще одна японская дивизия заняла позицию во втором эшелоне японской армии.

Стессель перевел взгляд на Хвостова.

– Это что же получается?..

– Получается мрачноватая картина, Анатолий Михайлович, – произнес тот. – Японцы теперь превосходят нас на этом участке в артиллерии не меньше чем в восемь раза, а в пехоте раз в десять…

…Утром следующего дня, когда Стессель еще был в постели, раздался телефонный звонок.

Стессель взял трубку. Дежурный офицер связи доложил, что на линии полковник Хвостов.

В трубке сразу же раздался взволнованный голос начальника штаба.

– Анатолий Михайлович, я прошу прощения за столь ранний звонок…

– Ну, говорите же, черт вас возьми! Что случилось?

– Японцы перед рассветом без артподготовки пошли в атаку на Цзиньчжоускую позицию…

Стессель стиснул зубы, чтобы не застонать от бессильной ярости. Он откинулся на подушку, не выпуская из рук трубку, которая, как показалось ему, жгла ладонь.

– Докладывайте мне постоянно обо всем, что там происходит, – с трудом выдавил он из себя.

– Хорошо, Анатолий Михайлович. Буду докладывать.

Стессель положил трубку на аппарат и еще долго лежал, прикрыв глаза. В голове роилось множество мыслей, но ни одной утешительной. Он уже знал – полк Третьякова не удержится на позициях, даже если генерал Фок и окажет ему помощь.

В штаб Стессель приехал в 10 утра. Хвостов уже дожидался его.

– Что нового? – на ходу спросил Стессель.

– Первая атака японцев отбита, Анатолий Михайлович, – доложил Хвостов. – Хорошо поработали артиллеристы. Пока затишье…

– Затишье, друг мой, бывает всегда перед бурей, – усмехнулся в ответ Стессель.

Он прошел в свой кабинет и, не снимая шинели, тяжело опустился в кресло, которое стояло рядом с рабочим столом.

К этому времени Стессель уже немного успокоился. Долго решал, как поступить: сначала докладывать Алексееву или Куропаткину о бое за Цзиньчжоускую позицию. Наконец, решил повременить с докладом до полного выяснения ситуации.

Несколько раз порывался зайти к начальнику штаба и справиться об обстановке в районе боя, но усилием воли заставлял себя сидеть в кресле, чтобы не показаться нетерпеливым.

Около 11 часов Хвостов сам вошел в кабинет Стесселя.

– Есть новости, Анатолий Михайлович, – доложил он. – В Киньчжоуском заливе появились японские канонерские лодки и ведут сосредоточенный огонь совместно с японской армейской артиллерией по батареям полка Третьякова. Полковники батареи на огонь противника не отвечают…

– Почему?

– Третьяков приказал экономить снаряды на случай второй атаки японской пехоты, – ответил Хвостов.

…К полудню японцы прекратили огонь.

Пользуясь затишьем, полковник Третьяков обратился непосредственно к генералу Фоку с просьбой помочь полку. Фок посоветовал Третьякову обратиться к командиру бригады генералу Надеину. Тот выслушал Третьякова и сразу отправил на помощь Третьякову две роты пехоты, однако генерал Фок, встретив роты по пути на боевую позицию, и, не разобравшись, куда и зачем она движется, приказал командирам рот вернуться назад в расположение бригады.

…Во второй половине дня японцы предприняли еще несколько атак, однако без успеха.

К исходу дня в полку Третьякова было убито 20 офицеров и около 800 солдат.

Не получив подкрепления, уже в сумерках, Третьяков оставил позиции и отошел к станции Нангалин.

Известие об отходе полка Третьякова к Порт-Артуру привело Стесселя в уныние. Он тут же связался с адмиралом Витгефтом и потребовал от него на следующий день вывести эскадру в море и воспрепятствовать дальнейшей высадке японских войск в районе порта Дальний.

Витгефт отказался выполнять приказ Стесселя, ссылаясь на то, что броненосцы находятся в доках на ремонте, а выход в море без броненосцев невозможен.

Стессель пришел в бешенство и отправил две телеграммы: одну Алексееву, другую Куропаткину с жалобой на адмирала Витгефта.

Алексеев в ответной телеграмме перечислил непосредственные обязанности Стесселя и просил не вмешиваться в морские дела.