Константин Петришин - Заговор жрецов

– Что за чертовщина эта нынешняя зима! – произнес он громко, смахивая со лба пот. – То холодно, то жарко!..

Все это Шванебах выпалил на страшно ломаном русском языке, отчего вызвал улыбку на лице Плеве.

– Я что-то сказал не так? – спросил Шванебах и выжидательно умолк.

– Все так, милостивый сударь, – успокоил его Плеве. – Вы живете в России полвека, а русский язык так и не выучили…

– К черту этот русский язык! – побагровел Шванебах. – Пусть на нем говорят русские!.. Я к вам, граф, по делу. Нужна помощь. Вы, вероятно, слышали, что адмирал Гейден предложил его императорскому величеству план реорганизации командования военно-морского флота, используя опыт Германии…

Плеве кивнул головой. А Шванебах продолжал с еще большим напором.

– …Его величество дал согласие на реорганизацию, однако не согласился с этим морской министр Бирилев. Вы знаете, что это за человек? Бездарность и еще раз бездарность!..

– Но… позвольте, – прервал Шванебаха Плеве, – если есть решение его величества, значит нам с вами не о чем волноваться. Так?

– Не так! – почти взревел Шванебах. – Бирилев добился выноса на обсуждение этой проблемы на Особое совещание…

– И его величество согласился? – поинтересовался Плеве. Ему даже показалось, что Шванебах что-то перепутал.

– Вы что не знаете своего государя? – вместо ответа задал вопрос Шванебах.

– Знаю. И все же я удивлен…

– Можете не удивляться! согласился! Но и это еще не беда. Беда в том, что Особое совещание не поддержит идею адмирала Гейдена, как чуждую русскому флоту! Я это уже знаю!

Плеве слегка пожал плечами. Горячность Шванебаха ему не понравилась, как и то, что Главный инспектор России явно занялся не своим делом.

– Я полагаю, последнее слово все же будет за его величеством, а не членами Особого совещания, – решил успокоить Шванебаха Плеве. И тут же поинтересовался. – Если не секрет, почему вы так печетесь о плане адмирала Гейдена?

– Потому, что он…

– Из Пруссии? – с легкой иронией в голосе перебил Плеве своего гостя.

Шванебах вскочил из кресла и заходил по кабинету.

– Какая разница!.. Из Баварии!.. Пруссии!.. Мы все кровно связаны с одной страной, имя которой Германия!..

Плеве встал из-за стола. Подошел к Шванебаху и взял его под руку.

– Не надо горячиться, друг мой, – посоветовал он. – И не надо без надобности так громко говорить о своей любви к Германии. Насколько я знаю, премьер Витте уже не раз напоминал его величеству об излишнем засилье в русском государстве лиц немецкого происхождения, назвав это германофобией…

Последнее слово Плеве подчеркнул особо.

Шванебах резким движением освободил руку.

– Кто такой Витте? Нищий, обрусевший немец! Неизвестно за что получивший титул дворянина! Плевать я хотел на Витте! Придет время, пусть не в этом, пусть в другом столетии, и наши внуки и правнуки спросят со всех, кто забыл о своем происхождении, за все!.. И тогда достаточно будет одного толчка, чтобы гены немецкой расы в России превратились в такую силу, которая погребет под собой всех, кто кровно с нами не связан!.. Если же говорить о русских, заселяющих этот огромный континент, то они больше всего на свете дорожат своим ленивым спокойствием, и нужны огромные усилия, чтобы они перестали предпочитать самое плохое, но уже привычное, неизвестному и рискованному будущему. Заметьте, это не мои слова. Это сказал один из русских террористов – Бакунин!

Плеве добродушно улыбнулся. А про себя подумал: «Да вы, милостивый сударь, отъявленный националист! Ну что ж… Это даже хорошо. Не всякий немец в России думает так».

Вслух же произнес:

– Действительно русских порой трудно понять. Я всегда с недоумением смотрю, когда во время поездки его величества по стране на железнодорожных и шоссейных магистралях объявляется военное положение, поднимаются по тревоге полки и приводятся в боевую готовность. А солдатам выдают боевые патроны! И они стреляют в крестьян, ненароком оказавшихся вблизи переездов, в плотогонов, если те не успели проплыть под мостом, по которому должен пройти царский состав. И даже в железнодорожных обходчиков…

– Мое ведомство и без этого предпринимало достаточно мер, чтобы исключить любую неожиданность. Ну хорошо… Давайте вернемся к вашей просьбе… Чем я могу помочь адмиралу Гейдену? – спросил Плеве.

Шванебах впервые за весь их разговор рассмеялся, обнажив крупные изрядно пожелтевшие зубы.

– Да у вас на каждого члена Особого совещания досье заведено! – воскликнул он. – Вы думаете, я не знаю, почему его императорское величество питал такую большую симпатию к вашему ведомству?