Роман Рассветов - Их жизнь. В краю голубых озёр. Книги первая и вторая

– Не сердись, мать, – прятал в усы улыбку отец. – Ещё наработаются наши дети, так наработаются, что свет белый не мил станет. Пусть, хоть сейчас, пока маленькие, отдохнут, наберутся сил…

Мария вздохнула, вытерла наполнившиеся слезами глаза, взяла кусок верёвки, при помощи которой заносили дрова в дом, и пошла в лес. На опушке, вокруг деревьев, снег подтаял, обнажил землю с засохшей травой, а дальше, в глубине леса, лежал нетронутый, девственно-белый, кое-где виднелся узор птичьих и звериных следов. Мария наломала податливый сухостой, сносила всё в одну кучу и скрутила верёвкой, с усилием взвалив на спину увесистую поклажу, она неторопливо, боясь делать резкие движения, особенно поскользнуться, пошла домой.

– Езус Мария! Ты с ума сошла! – Ужаснулась мать, вышедшая во двор, собираясь подоить корову. – Ты же в тягостях, нельзя тебе тяжёлое таскать! Сбросишь дитё ведь, непутёвая!

– Да я немножко… дров принесла, – стала оправдываться Мария.

– И не вздумай больше, я ещё не старая, принесу чай, ноги не отвалятся. А ты иди домой, отдыхай! Ишь, не успела обвыкнуть, а уже к работе рвётся! – Ворчала себе под нос мать, идя с подойником в хлев.

Незаметно сгустились сумерки.

Мать с дочерью похлебали суп, погрызли сухари, запивая их кипятком.

– Пойдём спать, доченька, – зевнула мама, привыкшая с темнотой ложиться, – всё равно керосина нет, лампу не зажжёшь.– Она закрыла дверь на два толстых кузнечных крючка, кряхтя, полезла на печь. Мария легла рядышком, обняла маму за шею, прижалась к ней. Кирпичи ещё хранили тепло, женщины быстро согрелись и уснули…

Потекли дни, заполненные тяжёлой работой и нуждой. Жили они впроголодь и у Марии всё время сосало под ложечкой от голода, часто слабели ноги и кружилась голова. Однажды утром она не выдержала и сказала маме:

– Не могу больше есть без соли, мама, и за ребёнка страшно, вдруг какой урод родится… Где можно соли достать?

– Самое ближнее – у соседей, да они так просто не дадут, или сорвут много денег, или отрабатывать заставят.

– Это у каких соседей? У дяди Августа?

– Нет, что ты, доченька, ему самому тяжело, для семьи не хватает, это у Паулиней, что за лесом живут, у них всего вдоволь, и откуда только они умудряются всё доставать, ума не приложу!

– А больше нигде нет?

– Ещё в магазине можно купить, в Асуне. Там, правда, не всегда бывает, но завозят, да люди быстро раскупают, страдали под немцем без соли, пухли даже…

– Так, может, в магазин сходить? – Спросила Мария.

– Что ты, что ты, – замахала на неё руками мама. – А если не будет соли? Ведь 14 километров в один конец, ты с ума сошла!

– Тогда пойду к Паулиням! – Решительно поднялась Мария.– Я не могу ребёнком рисковать! Деньги есть пока…

Она надела шинель, шапку-ушанку, взяла мешочек для соли и пошла по тропинке, проложенной людьми через лес.

Ночью выпал обильный снег, а под утро неожиданно поджал морозик. Снег скрипел под ногами, слепил глаза бесчисленными крохотными алмазиками под лучами поднявшегося высоко солнца. Чистое, без единого облачка, серо-голубое небо над головой, сказочно-красивые деревья впереди, все в белоснежном пышном уборе, застыли в сонной неподвижности, ни одна веточка не шелохнётся, воздух сух и неподвижен. Мария оглянулась назад. Из трубы, над белой от снега крышей, ровным вертикальным столбом поднимался розовато-серый дым, постепенно растворяясь и сливаясь с небом. Она улыбнулась всей этой ослепительной красоте вокруг, глубоко вдохнула свежий морозный воздух и зашагала по тропинке в лес. Впереди виднелись следы довольно крупных лап, может собаки, а, может, и волка…

Она поёжилась от чувства тревоги, захолонувшей грудь, пошла быстрее. До хутора Паулиней было приблизительно километра четыре.

«Наша бедная Латгалия, – грустно усмехнулась Мария, – от хутора до хутора, самое малое, два-три километра… если что случится, не дай Бог, пожар, или ещё что, пока соседи прибегут на помощь, уже и помогать ни к чему…»

Тропинка вывела её прямо к хутору, стоявшему на большой поляне. Лес огромной подковой окружал хутор с трёх сторон, защищая его от ветров и метелей, с четвёртой стороны ёжились от морозов набравшие силу молодые яблони, дальше спала под мягким белым одеялом, ожидая своего часа, пашня. Две большие собаки, ещё издали почуяв чужого человека, подняли оглушительный лай, бегая на цепи вдоль протянутой по двору проволоке.

Мария остановилась на безопасном расстоянии, ожидая хозяев. Наконец дверь распахнулась и на крыльцо вышел хозяин в наброшенном на плечи добротном полушубке и серой заячьей шапке. На левой ноге у него серел валенок, вместо правого торчал деревянный протез.