Роман Рассветов - Их жизнь. В краю голубых озёр. Книги первая и вторая

Они лежали, остывая, Владислав нежно гладил рукой её густые, пахнущие ромашкой волосы. – Как я тосковал по тебе! – Шептал он еле слышно. – Каждый день казался вечностью, издёргался совсем, измучился…

– И мне было очень плохо без тебя, миленький мой, – ответила она. – Ох, как трудно было! Две бабы в доме, что мы могли сделать? Как тяжело с едой зимой было! Даже соль – и то проблема, – она долго рассказывала ему про свою жизнь, про всё, что ей пришлось вынести в разлуке с ним. Её шёпот навевал дремоту. Веки его стали невыносимо тяжёлыми. Владислав изо всех сил старался внимательно слушать её рассказ, и, всё же, незаметно уснул.

Мария не сразу заметила, что он спит уже и не слушает её. Почему-то стало обидно, но она тут же подавила в себе это чувство, подумав: «Что это я? Ведь он очень устал, пока добрался к нам, может, несколько ночей не спал, а я обижаюсь…» Она прижалась к нему, положила голову ему на грудь, обняла крепко, прислушиваясь к спокойному дыханию мужа. Чувствовала запах табака и долго не могла уснуть; всё мечтала о том, как они теперь славно и дружно заживут, как постепенно встанут на ноги. Будущее рисовалось ей в самых радужных тонах…

На следующее утро пришёл дядя Август. Он поздоровался, помялся у дверей, чувствуя себя неуверенно, потом промямлил: – Пришёл, вот, хочу с твоим мужем познакомиться, Мария, всё ж, соседи, – Он вытащил из глубокого кармана широченных, залатанных на коленях, штанов бутылку самогонки, заткнутую сверху пробкой из скрученной старой газеты.

– Проходи к столу, Август, гостем будешь, – пригласила его мать и полезла с ухватом в печь, вытащила чугунный горшок с вареной картошкой, пересыпала её в глубокую керамическую миску и поставила на стол, достала несколько малосольных огурцов, порезала их на четыре дольки, поколебалась, жалко было, и, всё же, поставила на стол начатую банку американской тушёнки и пол-буханки хлеба. Владислав пришёл со двора и, увидев незнакомого человека, поздоровался, кивнув головой: – Доброе утро!

– Доброе утро! -Вскочил на ноги дядя Август.

– Володя, познакомься – это наш сосед, дядя Август, мы ему очень многим обязаны, он нам так помог, и с огородом, и вообще, – сказала Мария, державшая на руках притихшего сынишку. Владислав подошёл к Августу, протянул ему руку, быстро и сильно пожал её:

– Владислав Гринцевич.

– Август Закис, – пробормотал смешавшийся гость.

– Садитесь, завтракать будем, – пригласила мать. Владислав налил самогонку в кружки.

– За знакомство! – Предложил он и, чокнувшись с Августом, выпил, сморщился, схватил огурец и торопливо закусил, потом похвалил: – Крепкая, зараза! После выпитой самогонки разговор пошёл веселее; заговорили о насущных делах: об уборке урожая, о том, что ещё надо будет заготовить дрова на зиму и т. д.

– Август, может, ты знаешь, кто у меня тёлку купит поближе к зиме? – Встряла в мужской разговор мать. – Пока трава, подержу ещё, а когда снег ляжет, буду продавать. Хочу весной купить пару поросят, кур разведу побольше… У нас мужик появился в доме, теперь – заживём! – Гордо прибавила она. Владислав польщённо улыбнулся, опять налил самогонку в кружки. Выпили ещё по одной. Август долго жевал своими плохими зубами огурец, раздумывая, потом сказал: – Да теперь тёлку продать не трудно, у многих хозяев до сих пор нет коров, немец ограбил, найду я тебе покупателя, Мальвина, найду…

– Айвар письмо прислал, из госпиталя, -похвасталась Мальвина, – пишет, что приедет скоро в гости. – И, тут же, спохватилась, прикусила язык. У Августа сморщилось лицо, выкатились из глаз мутные старческие слезинки: – А ко мне никто больше не приедет… Янис, сыночек мой! – Вскрикнул он громко. – Убийцы! Изверги проклятые! Гады! Будьте вы прокляты! – Хрипло выкрикивал Август, потом упал головой на стол, забился в рыданиях.

– Август, пожалуйста, успокойся, – бросилась утешать его Мальвина. – На, выпей водички… легче станет, – протянула она ему кружку с водой. Август выпил воду, постукивая зубами об край кружки, потом тёмными, с потрескавшейся кожей, пальцами вытер слёзы и несколько минут сидел, глядя невидящими глазами в пол. – Старшего моего немцы убили… Он в партизанах был… А Янис, младший сын, вернулся домой, живой, невредимый… с фронта… вся грудь в наградах… Неделю всего пожил дома… Пошёл на вечеринку, его там… бандюги эти проклятые, «лесные братья», убииили… -Опять заплакал он, – напряжённо глядя в зрачки Владиславу, который даже поёжился от этого взгляда, тяжело вздохнул, налил ещё самогонку в кружки и предложил: – Давайте выпьем за светлую память ваших сыновей!