Нелли Шульман - Вельяминовы. За Горизонт. Книга вторая. Том первый

– Сначала он жил в Восточном Берлине, – Питер вспомнил спокойный голос, – потом его отправили учиться в Москву, – Марта прервалась. – Но в начале лета случилось восстание рабочих в Новочеркасске, старший брат некоторое время выходил в эфир с подпольной радиостанции.

– С июня о нем ничего не известно, в Москве он не появлялся… – в случае опасности брат должен был связаться с британским посольством, – его могли арестовать и расстрелять… – мать не обсуждала дома служебные дела, а они, разумеется, ничего не спрашивали.

Питер водрузил на омлет крышку. Щелкнул тостер, по кухне разлился аромат поджаренного хлеба:

– Инге говорит, что Максим обустроился в своих комнатах, – услышал он озабоченный голос матери, – но надо съездить, проверить, как он питается… – Питер отхлебнул первый утренний кофе:

– Он один объест весь Кембридж, мама, – фыркнул подросток, – он никогда не жаловался на аппетит. Не волнуйся, пожалуйста… – убавив огонь, он обнял стройные плечи в домашнем платье. Марта резала петрушку для масла:

– Питер только немногим выше меня… – сердце заныло, – Теодор-Генрих тоже был такой… – Марта твердо сказала себе:

– Есть. Я уверена, он выберется из СССР. Может быть, он даже найдет Машу или девочек дяди Эмиля и Павла Юдина, то есть Левина. Хотя мальчик, Пенг, был ребенком, он мог перепутать фамилии. Никаких весточек от него не приходило, мы не знаем, виделся ли он с Павлом в Москве…

Понимая, что старший сын сначала свяжется с ней по телефону, она все равно ждала звонка в парадную дверь. Оставляя перчатки и сумочку на выложенном мозаикой столике в вестибюле, она поворачивалась к зеркалу. Тонкие морщины пересекали высокий лоб, разбегались вокруг больших глаз:

– Мама говорит, что нельзя терять надежды… – Марта устало опиралась о столик, – я знаю, что мой мальчик вернется….

Вопреки правилам безопасности, она не уничтожила открытки, полученные от сына из Восточного Берлина:

– Так я хотя бы вижу его почерк, – думала Марта, – Ватикан не может связаться с сестрой Каритас, курия боится, что ее арестовали… – следуя распоряжению святого престола, монахиня должна была покинуть ГДР, однако судьба ее оставалась неизвестной:

– Грета в Швеции тоже ничего не знает… – открытки Марта держала в сейфе, – сестра Каритас пожилая женщина, она может не перенести тюрьмы… – увидев китайский комод в кабинете, Ева заметила:

– Конго теперь здесь тоже есть. Тетя Марта… – девушка коснулась ее руки, – может быть, рядом с Римом и Нью-Йорком появится и Москва… – женщина вздохнула:

– Вряд ли при нашей жизни, милая… – взбивая масло, она отозвалась:

– Ничего, через два года ты присоединишься к брату… – Питер тоже собирался досрочно закончить школу Вестминстер, – будете на пару объедать тамошние магазины… – Марта взглянула на часы:

– У Волка сегодня встреча с клиентами… – муж представлял интересы лондонского профсоюза работников транспорта, – Ник с Полиной идут на дневное представление в Королевскую Академию Драматического Искусства… – театры еще не ожили после каникул, но Аарон пригласил всех на прогон студенческого спектакля, где играла Тиква. Ковент-Гарден увешали афишами нового сезона:

– Адель поет в постановке «Аиды» – хмыкнула Марта, – в конце месяца они возвращаются из Америки… – вторая поездка Тупицы в СССР, по его словам, прошла без приключений:

– Я сидел в Москве, участвовал в конкурсе и давал мастер-классы, тетя Марта, – заявил Генрик, – фальшивой Доры, как вы ее называете, я не видел… – Марта получила от Инге полное описание девушки:

– На вечеринке она сказала, что родилась в тюрьме. Ее мать якобы была заключенной, а отец охранником, но это может быть слезливой сказкой. Она напоминала покойную Розу, но это тоже может оказаться совпадением. КГБ ее использовало, чтобы подобраться к Инге, однако они не на того напали. Странно, – хмыкнула Марта, – после Норвегии они должны были выучить свой урок… – она решила, что, потерпев неудачу с Генриком, Комитет решил еще раз, как называла это Марта, попробовать воду с доктором Эйриксеном:

– Но тетрадка не подложная, – тетрадка Марты Журавлевой тоже лежала в сейфе, – ясно, что в Новосибирск блокнот привез сам Журавлев. Он не мог отказать девочке, хотя он сильно рисковал… – Нику пока ничего не говорили:

– Нечего говорить, – отрезала Марта на совещании, на Набережной, – сведения отрывочны и неполны. Ник мой сын, пусть и приемный. Я не хочу, чтобы мальчик питал ложные надежды. Он и так считает, что его мать жива… – Ник упрямо повторял: