Нелли Шульман - Вельяминовы. За Горизонт. Книга вторая. Том первый

– Сейчас на Карибах сезон ураганов, – вспомнил он, – самолеты, наверняка, не поднимаются в воздух… – он сидел на расшатанной скамейке, торчащей посреди запыленной травы городского сквера. Часы на белокаменной башне возведенного англичанами почтамта показывали половину десятого утра:

– Час разницы во времени с Лондоном, – вспомнил Виллем, – сегодня суббота, тетя Марта может поехать в Мейденхед, но надо рискнуть… – он не собирался объяснять, что он делает в Аккре. Виллем был уверен, что тетя и не станет таким интересоваться:

– Она профессионал и не будет терять времени. В здешнее британское посольство меня не пустят… – передав бельгийский паспорт Маргарите, Виллем давно пользовался фальшивыми документами, – а в Леопольдвиль звонить тоже бесполезно… – кузина могла уехать в провинцию с врачебной миссией:

– В общем, тетя Марта должна все знать… – выбросив окурок, Виллем решительно поднялся, – на международный дают звонок три минуты, но больше мне и не надо… – у него в карманах болтались последние доллары, но он всегда мог попросить Маргариту перевести ему деньги:

– Оружие у меня при себе… – револьвер лежал во внутреннем кармане куртки, – ладно, делай, что должен и будь, что будет… – Виллем успел проверить особняк, который, по словам Таты, Шуман снял для девушек. Как он и ожидал, здание пустовало:

– Они давно переселились к работодателям, то есть покупателям, – Грешник дернул щекой, – теперь ничего с этим не сделать…

Среди беленых стен почтамта гулял свежий ветерок. На выложенном плиткой полу валялись банановые шкурки, фруктовые косточки, обертки от дешевых сладостей. Чернокожая очередь гомонила, обмахиваясь веерами, босые тетушки торговали манго из плетеных корзин. Продавец вращал ручку старинной машинки для сахарной ваты:

– В Мон-Сен-Мартене всегда ставят такую машинку на ярмарках, – Виллем переминался с ноги на ногу, ожидая вызова в кабинку, – мы с Жюлем съедали по несколько порций и от леденцов с вафлями тоже не отказывались. Счастливчик Жюль, он мой ровесник, а у него двое ребятишек… – Виллем понятия не имел, когда он вернется домой:

– Сначала мне надо искупить вину перед Африкой, – напомнил он себе, – я не смогу смотреть в глаза шахтерам и дяде Эмилю с таким грехом на душе… – хорошенькая девчонка с копной мелко вьющихся волос прокричала:

– Лондон, седьмая кабина… – Виллем порадовался счастливому числу:

– Но это ерунда… – он шагнул внутрь, – главное, чтобы тетя Марта оказалась дома. Или хоть кто-нибудь, Волк и парни ей все передадут… – придерживая дверь, он слушал гудки. Трубку сняли на четвертом. Виллем всегда удивлялся аристократическому акценту тети:

– У бабушки Анны американский говор, а тетя Марта звучит так, словно она родилась в Букингемском дворце… – он не успел ничего сказать. Кто-то открыл дверь снаружи, Виллем зажал трубку рукой:

– Какого черта… – повернувшись, он увидел холодные, голубые глаза. Адольф Ритберг фон Теттау, в изысканно помятом льняном костюме, со значением смотрел на его татуировку:

– Здравствуйте, господин Грешник, – вежливо сказал юноша, – а мы вас обыскались… – швырнув трубку на рычаг, оттолкнув парня, Виллем ринулся к выходу.

Звонок застал Марту на подвальной кухне особняка Кроу, в компании младшего сына.

Уезжая в начале сентября в Кембридж, Максим почти торжественно вручил Питеру потрепанный холщовый фартук:

– Дальше он не отправится… – заметил подросток брату, – Ник и Полина ровесники, а больше детей у нас не ожидается. Последней наседкой будешь именно ты… – Максим подтолкнул его в плечо. Питер смешливо отозвался:

– До Пауля мне не дотянуться, он настоящая наседка… – Пауль сообщал всем гостям хэмпстедского дома, что он ждет племянников. Пауль считал на пальцах:

– Девочка, мальчик, еще девочка и еще… – задумываясь, он мотал лысеющей головой, – в общем, восемь племянников, или десять. Много, – добавлял он. Не выучив умножение с делением, Пауль предпочитал обходиться двумя математическими действиями:

– Деньги он тоже не умеет считать, – вздохнул Питер, – ему помогают домашние… – подпоясавшись фартуком, подросток следил за омлетом в большой сковороде:

– Маленький Джон с Вороном теперь на казенных харчах… – так, весело, говорил отчим, – Густи в Москве, Максим в Кембридже. Вроде мы должны меньше денег тратить на продукты, но Ник и Полина еще растут, им всего двенадцать… – о Теодоре-Генрихе они старались не упоминать. Питер видел тоску в зеленых глазах матери. Марта не скрывала от старших детей задание, как выражалась она, Теодора-Генриха: