Нелли Шульман - Вельяминовы. За горизонт. Книга вторая. Том второй

– Она с Верой устроилась в гостиной, – герцог прислушался, – нет, кажется, они задремали… – женщины тихо переговаривались и после полуночи:

– У них надежные документы, – вздохнул Джон, – значит, им и наблюдать за Густи. Маленький Джон попробует найти кого-то из приятелей Павла Левина, а мне остается сидеть на дачке, читать для практики в языке знакомого мне Чехова или играть на фортепиано… – при мысли об инструменте он поморщился. Марта не удивилась тому, что профессор Кардозо жив и здоров:

– Такие, как он, всегда выживают, – между бронзовыми бровями залегла жесткая складка, – торопясь от него избавиться, Эстер покойница пристрелила темноволосого бородатого мужчину, не разобравшись, кто перед ней на самом деле… – Марта задумалась, – это мог быть и пан Блау… – Джон отозвался:

– Циона хотела от него освободиться. Наверняка, операцию организовал наш старый знакомец Кепка. Сама Циона, думаю, давно мертва… – Марта ткнула бессчетным окурком в пепельницу:

– Нельзя сбрасывать ее со счетов. Но Полина в безопасности, твоя дочь ей не нужна. Если Циона выжила, она постарается найти… – герцог помолчал:

– Фриду. С этой неизвестной операцией, я теперь знаю, чья она дочь… – в полутьме террасы он видел жесткий очерк лица Марты:

– Она постарела, – понял Джон, – но, если бы мой сын пропал в СССР, я бы тоже постарел. О чем я, – герцог усмехнулся, – мне не исполнилось пятидесяти, а я выгляжу на десять лет старше… – Марта тихо сказала:

– Я знала, с послевоенных времен. Пусть Авраам сам решит, когда поговорить с девочкой и что сказать близнецам насчет их отца. Фриде девятнадцать лет, она служит в армии своей страны, она плоть от плоти Израиля. Авраам ее отец, а вовсе не… – Марта оборвала себя. Герцог отозвался:

– Все верно. Я, разумеется, и словом ни о чем не обмолвлюсь. Что касается мальчика, которого родила Циона, младенец, скорее всего, давно мертв, если его похитила воровка. Но Аврааму надо предупредить Фриду. Максимилиан, мерзавец, настолько обнаглел, с новым лицом и новыми документами, что он может либо сам наведаться в Израиль, либо послать туда… – он передернулся, – Адольфа… – как не старался Джон, он не мог назвать подростка сыном Эммы:

– Она не хотела этого ребенка, – сказал себе герцог, – не считала его своим, а теперь брат Маленького Джона, пусть и по матери, отъявленный нацист… – Марта уверила его, что за Максимилианом следят:

– По мере сил и возможностей, – добавила женщина, – и мы читаем их шифрованную переписку, когда корреспонденция попадает к нам в руки…

Приподнявшись на тощей подушке, он отпил остывшей заварки, из носика стоящего на полу чайника:

– Насчет Сэма они молодцы, – одобрительно подумал Джон, – хорошо все спланировали, но никто не смог бы угадать, куда его потащат беглые нацисты. Понятно, что парень торчит где-то в тропиках, а не заведует кухней на вилле Макса… – Джон даже с Мартой не обсуждал службу в отряде Барбье:

– Я все делал ради Эммы, – он вернулся на подушку, – приходилось творить и зло. Но я был взрослым человеком, я отслужил в армии, а Сэм мальчишка. Он может оказаться перед выбором, которого я никому не желаю…

Часы хрипло отстучали половину пятого. Марта, разумеется, сама рвалась поехать в Тайшет и Братск, но герцог остановил ее:

– Не торопись, – ласково попросил он, – я понимаю, что ты хочешь первой пробраться к внуку, но надо подождать, пока Маше сделают паспорт. Я вернусь на восток и привезу всех сюда… – по недовольному огоньку в зеленых глазах кузины, Джон видел, что она хочет отправиться в Сибирь сама:

– Все идет хорошо, – успокоил ее герцог, – твой внук растет, как ему и положено. Пока я доберусь до Тайшета, он, наконец, пойдет, а не поползет. Ты говорила, что Теодор-Генрих тоже никуда не спешил, пока был ребенком… – Марта улыбнулась:

– Именно так. Но у тебя пока тоже нет паспорта, придется подождать и тебе… – по словам Аркадия Петровича, бумаги должны были привезти дня через три:

– Тогда я и отправлюсь в обратный путь… – пошарив по полу, он нашел пачку американских сигарет, – в Сибирь и назад…

Рассохшиеся половицы заскрипели. В свете луны за неплотно задернутыми шторами блеснули светлые волосы. Герцог сварливо сказал:

– Спать надо, мой дорогой. Я в твои годы спал как сурок, особенно после водки… – сын присел на край узкого топчана:

– Ты не поедешь в Сибирь, папа, – твердо сказал Маленький Джон, – туда поеду я.

Чай подали на закрытую мраморную террасу, выходящую в расчищенный от снега сад. На газоне клумб пробились зеленые ростки.