Нелли Шульман - Вельяминовы. За горизонт. Часть вторая. Том третий

Отель находился напротив классических колонн парадного входа медицинского факультета Сорбонны. Заседания конгресса эпидемиологов устроили в большом лекционном амфитеатре, со старомодной черной доской. Скамейки обтянули выцветшей кожей цвета бордо.

Кофе для участников подавали в профессорском, как его звали на факультете, фойе, с паркетом наборного дуба и бюстами знаменитых врачей по углам. По стенам развесили дагерротипы и фотографии, сделанные до первой войны.

Доктор Маргарита Кардозо с удовольствием показала новому знакомцу, корреспонденту московских «Известий», свою родню:

– Барон Пьер де Лу, известный хирург, он погиб на первой войне, при бомбежке госпиталя в Бельгии…

На длинном пальце мадемуазель Кардозо переливался южноафриканский бриллиант. Саша оценил камень:

– Пиявка лопнула бы от зависти, – хмыкнул он, – чистый кабошон размером карата в два. Жених не подвел, его работа в De Beers не прошла даром…

К жениху доктора Кардозо Саша приближаться не собирался. Связавшись из советского посольства с товарищем Котовым, он узнал о демарше Дракона:

– Судя по всему, наш приятель бросил Монахиню, – услышал Саша знакомый хохоток, – страшное дело, католическое чувство вины. Но я думаю, что беспокоиться не о чем… – щелкнула зажигалка, – вряд ли он признается в связи с нами даже на исповеди, а если и признается, то его духовник, епископ Кардозо, никому ничего не скажет. Тайна исповеди – основа католической веры. Нет более истовых христиан, чем крещеные евреи… – по мнению товарища Котова, ситуация складывалась в их пользу:

– Монахиня не будет отвлекаться на посторонние связи, – сказал наставник, – год посидев в Риме, она поедет в Парагвай, в объятия его преосвященства. Он может серьезно относиться к исповеди, но целомудрие дело другое, он молодой мужчина…

Товарищ Котов напомнил Саше об осторожности. Париж кишел родственниками доктора Кардозо. Саша, правда, пока видел только покойников на фото в Сорбонне:

– Это отец дяди Пьера, доктор Анри де Лу, – девушка повела его дальше, – один из первых врачей-педиатров в Европе. Он погиб в восстании Парижской Коммуны, его расстреляли на кладбище Пер-Лашез…

Саша заглянул на Пер-Лашез украдкой, не желая столкнуться с могущей навещать семейный склеп родней Маргариты. Он вооружился ручкой и записной книжкой. С ними Саша не расставался на заседаниях конгресса, делая вид, что конспектирует доклады.

На кладбище он взял простой черный блокнот на резинке. Товарищ Котов снабдил его адресом писчебумажной лавки в Латинском квартале:

– И мне привези с десяток, – велел наставник, – в нашем каталоге все в крокодиловой коже с золотым обрезом, а коммуниста и комсомольца красит скромность…

Саша купил целую коробку записных книжек. Он уложил блокноты в невидный чемодан с его вещами. Второй чемодан, побольше, пока оставался пустым. Покинув советский сухогруз, стоящий в гавани Гавра, ночью, с одним рюкзаком, Скорпион купил багаж в Париже.

Пресс-бюро конгресса Саша предъявил все нужными штампы в паспорте, авторства Фокусника. На совещании было решено не делать его ученым:

– Тебе слишком много надо запомнить, – заметил товарищ Котов, – и доктор Кардозо может тебя раскусить. Она далеко не дура, доктораты в ее годы защищают редко… – он пыхнул дымом, – дочка Ягненка теперь тоже доктор, однако я больше, чем уверен, что ее новая должность в ВОЗ только прикрытие для разведывательной работы… – сведения об интересующих их лицах они исправно получали от маэстро Авербаха:

– Он сидит в норвежской глуши… – на кладбище Саша бродил между памятниками, – и до осени отрезан от всех средств связи…

Последним среди похороненных на Пер-Лашез оказался отец нынешнего Пьера де Лу:

– Между прочим, советского гражданина, – хмыкнул Саша, – ладно, это запасной вариант. Узнав, что его невеста находится в СССР, Дракон приползет к нам на коленях и принесет любые данные, как говорится, на блюдечке с голубой каемочкой… – он постоял над серым гранитом надгробия с короткой латинской надписью: «Resurgam».

– Барон Мишель де Лу, командор ордена Почетного Легиона, Соратник Освобождения… – так назывались кавалеры Ордена Освобождения, учрежденного президентом де Голлем, – кавалер Воинской Медали… – дальше шли награды иностранные.

Еще один орденоносец, доктор Эмиль Гольдберг, как представитель ВОЗ, выступал сегодня на конгрессе. Саша и не думал показываться на глаза бывшему Монаху: