Нелли Шульман - Вельяминовы. За горизонт. Часть вторая. Том третий

– Но надо все тщательно подготовить… – она услышала шаги на лестнице, – связаться с Петей в его дыре, Уайтхорсе. Анастасия Николаевна расскажет миссии о привычках Трегубова. Мы решим, как к нему лучше подобраться. Теперь, когда у нас есть паспорт Тихона и даже сам Тихон, – Марта поднялась, – нам не нужен Шмуэль… – она велела епископу Кардозо спокойно лететь в Парагвай:

– Когда Августин и Гладиатор в следующий раз выйдут на связь, – пообещала Марта, – мы сообщим ребятам, где тебя искать. Неизвестно, правда, как скоро это случится… – она предполагала, что сын сейчас где-то в Золотом Треугольнике:

– Такие миссии не проводятся толпой народа… – в передней затрещал звонок, – младшему Трегубову, то есть Джону, мы придумаем хорошую легенду, а дальше в дело вступит Иосиф… – Шмуэль, с остальной молодежью, как звала их Марта, отправился на экскурсию, организованную Пьером:

– Запасники Лувра, музей Клюни, музей Же-де-Пом, – она лязгнула щеколдой, – потом все, кроме священника, идут в театр и кабаре… – младший сын ничего ей не говорил, но Марта знала, что Луиза Бромли пила с ним кофе перед университетским каникулами:

– С тех пор он ходит мрачнее тучи, – Марта отпихнула с дороги ведро с засохшими малярными кистями, – ладно, ему семнадцать, у него еще все случится по-настоящему… – Маленький Джон тащил багет в коричневом пакете. Иосиф держал свертки в полосатой бумаге гастрономии напротив:

– Товарищ Трегубов поедет в театр, – ухмыльнулся Иосиф, – а я отправлюсь в кабаре, на выступление Ханы. Мы просидим здесь до вечера, надо что-то поесть… – наследный герцог подтолкнул его:

– Такая же наседка, как и твой брат, – юноша улыбнулся, – из тебя выйдет настоящая еврейская мама, то есть папа… – Иосиф покраснел. Марта забрала у него провизию:

– Кофе готов, – она пропустила ребят в квартиру, – начинаем работать.

Голос тети Марты был спокойным, монотонным.

Шуршали бумаги в папке, она передавала Иосифу и Маленькому Джону фотографии. Материалы доставили в Лондон из архивов Западной Германии:

– Трегубов, Егор Никифорович, – читала женщина, – уроженец поселка Локоть Брянской области, одна тысяча девятьсот пятнадцатого года рождения, социальное происхождение – из крестьян, член ВЛКСМ, освобожден от службы в РККА по причине плоскостопия, последняя должность перед началом войны – шофер на спиртзаводе, женат, сын Тихон сорокового года рождения.

Документы Тихона тоже лежали перед ними. Марта зажгла сигарету:

– Трегубова мобилизовали, как вольнонаемного шофера, однако Красная Армия покинула Локоть в октябре сорок первого года. Трегубов стал водителем у главы так называемого Локотского самоуправления Воскобойника. После его убийства партизанами он перешел на машину нового начальника, будущего бригадефюрера СС Бронислава Каминского… – Марта поморщилась:

– Трегубов служил у него шофером и ординарцем. Он участвовал в подавлении восстаний в Варшаве. После расстрела Каминского немцами, вместе с его отрядами он присоединился к армии Власова… – в папке нашлась так называемая идеологическая характеристика на Трегубова. Марта увидела знакомый росчерк:

– Хайль Гитлер, СС-штурмбанфюрер Петр Арсеньевич Воронцов-Вельяминов… – она брезговала даже касаться бумажки:

– Арестовали Трегубова вместе с Власовым, – задумчиво сказала Марта, – он сидел за рулем машины, которая везла генерала в Плзень на переговоры с американцами… – Власов хотел обеспечить политическим убежищем своих солдат:

– Но судили его отдельно, – Иосиф поднял от папки светловолосую голову, – на процесс Власова вывели только офицеров, то есть бывших офицеров… – Марта кивнула:

– Рядовой и сержантский состав армии Власова и не судили. Им сразу выписывали четвертак, то есть двадцать пять лет лагерей… – у Власова Трегубов получил звание унтер-офицера:

– Ему помогло то, что он, в общем, штатский человек, – заметила Марта, – и то, что советские органы не имели доступа к этим документам… – Трегубов обучался на курсах водителей нового, как было сказано в бумаге, специального транспорта:

– В концлагере Хелмно, – Марта показала ребятам соответствующие распоряжения, – на курсы его зачислили по личному ходатайству тогда еще живого Каминского. После Хелмно его перевели в Аушвиц, для испытаний транспорта на подлежащих ликвидации заключенных… – Марта увидела в прозрачных глазах Маленького Джона вопросительное выражение: