Марианна Федорова - Игнач Крест

- Да будет тебе, Евстигней! Дети, поди, заждались…

Только тут она обернулась и заметила вошедшего, который перекрестился на образа и низко ей поклонился.

- Батюшки! Да у нас гость, а я и не узрела! - воскликнула хозяйка, ставя горшок на середину деревянного, чисто выскобленного стола, вокруг которого сидели шестеро детей мал мала меньше - старшей было лет десять - двенадцать, а младшему не больше двух, - и каждый держал по деревянной ложке.

Все шесть пар глаз уставились на боярина, а у некоторых ребят даже рты приоткрылись от любопытства.

Тут подошел хозяин, и они с гостем отвесили друг другу поясные поклоны.

- Садись с нами за стол, боярин, не побрезгуй, небось устал с дороги, - сказал Евстигней и начал мыть руки, наклонив подвешенный на веревке, спускавшейся с потолка, медный водолей.

Отведав щей да просяной каши, выпив кринку парного молока, гость заторопился в дорогу.

- Ты часом боярышню Александру, дочь посадника новгородского, не знаешь? - спросил он Евстигнея.

- Александру свет Степановну? Как не знать! У меня брат в Новгороде сотский. Да и сам я там раньше жил, пока не нашел здесь неподалеку, на берегу Поломети, выходы глины совсем особенной. Вот поближе к ней и перебрался. Да и товар возить удобно что в Новгород, что в Торжок, что в Русу. И меня никто не минует.

- Боярышня скоро здесь будет. Дай мне бересту да писало, я ей грамоту составлю. Передашь в собственные руки. Ясно?

- Ясно-то ясно, а что ей сказать-то, от кого грамотка?

- А ничего не говори, она все сама прочтет, - нетерпеливо дернул свисающий тонкий ус проезжий, сел у окна на лавку и стал быстро писать.

Отдав Евстигнею бересту, он поблагодарил улыбчивую хозяйку за хлеб-соль, поклонился и вышел.

Хозяин проводил его на крыльцо, с немалым удивлением взглянул на мохнатую низкорослую лошадь, на которую гость взобрался как-то боком, стараясь не шевелить раненым плечом.

- Поостерегись, Евстигней, - сказал он, - войско кахана Бату окружило Торжок. Город долго не сможет продержаться, и путь на Новгород будет открыт. Я не хотел в доме говорить - пугать твою жену и детей.

- Спасибо, боярин, что предупредил. Да что нам-то бояться? Мы люди мирные.

- Мой совет - беги, пока не поздно, - возразил боярин. - Они никого не щадят. А там как знаешь… Бог в помощь!

Евстигней долго, не отрываясь смотрел вслед всаднику, поскакавшему по дороге на Торжок.

Солнце уже опускалось где-то за правобережными холмами, когда на льду Полы появился маленький отряд Александры Степановны. Недавно была метель, и реку занесло снегом, так что только конь Бирюка, на котором он часто бывал в этих краях, уверенно отыскивал дорогу. А за ним уже шли все остальные. Именно поэтому никто не услышал топота копыт тяжелого буланого жеребца, пока не заржали кони, почуяв друг друга.

Оглянувшись, Александра увидела, что это рыцарь Иоганн, а с ним Митрофан, который, красуясь, правил упряжкой, стоя у самого передка, щелкая кнутом и лихо гикая, но сани были тяжело нагружены, и лошадь тащила их с трудом. Рыцарь вел в поводу еще и коня Александры.

- Ты, дядя Иоганн? - обрадовалась и удивилась боярышня. - Как ты здесь оказался?

- Ex mero motu - по собственному желанию, - улыбнулся Штауфенберг, наклонился с седла и помог Александре водрузиться на иноходца, сила, скорость и выносливость которого недавно спасли жизнь Митрофану. - Ex mero motu, дитя мое, - повторил Штауфенберг.

- Зачем ты наклонялся за мной, дядя Иоганн, - смеясь, спросила Александра, - ведь я уже давно не та маленькая девочка, что когда-то играла у тебя на коленях.

- О, это гораздо легче сделать было, чем с коня в тяжелых доспехах слезать, чтобы моего воеводу приветствовать. - И он с преувеличенным почтением снял шлем и склонил голову.

- Воеводу? Что это значит?

- Ты же теперь воеводой отряда разведки стала, в который и я отныне вхожу. Я ко всему готов, дочь моя, - учтиво сказал рыцарь. - И ты скоро в этом убедиться сможешь…

Только поздно ночью услышал Евстигней громкий лай собак и лошадиное ржание. Они с Марфой не спали, все ждали приезда боярышни Александры Степановны. Дети мирно посапывали во сне, лежа на широких полатях над печкой.

Это и вправду была Александра со своими спутниками. Евстигней встретил ее на крыльце, проводил в дом и первым делом отдал грамотку, а сам вернулся и стал помогать распрягать коней и задавать им корм.

Марфа достала из печи, несмотря на позднее время, еще теплую кашу, а боярышня подошла к светцу поближе, так и не сняв своей шапки и кожуха, и начала читать при слабом колеблющемся свете лучины, с трудом разбирая слова, процарапанные на бересте.