Вадим Огородников - Киев – Бердичев. Сахалин – Хабаровск. Рассказы старого офицера. Бытие. Книга 3

Симонович приходил домой всегда в восьмом часу вечера, ужинал, и с женой шел на прогулку по центру Бердичева, заходили к его родственникам, шли домой уставшие, и надо сказать, что эта прогулка была основной супружеской обязанностью Симоновича. На остальное его уже не хватало, хотя, семейное счастье этим не омрачалось. Любка с ним отдыхала от былой бурной жизни и тех времен, когда ее прелести в действующей армии были востребованы нарасхват. Служа в армии медицинской сестрой, она добровольно взяла на себя обязанность проводить «реабилитацию» выздоравливающим.

Офицеры тех времен не отличались высоким интеллектом, многие выросли по службе благодаря своей личной храбрости в боях второй Мировой войны, да за счет того, что командиров тоже убивали, и на их место надо было назначать опытных и знающих людей данного подразделения поименно и психологические качества каждого. Здесь не до Гегеля, тем более, что солдатам тоже трудно было привыкнуть к людям со стороны. Это учитывалось в кадровой политике. Многие лейтенанты и капитаны в 1950—1956 годах были в званиях, полученных еще во время войны, и они молили бога, чтобы дослужить хоть до двадцатилетнего стажа с учетом льготных военных лет и получить 30% пенсию.

В армии еще служили солдаты, которые захватили в своей службе боевые действия, и это были самые лучшие солдаты. Они не нуждались в так называемой боевой подготовке, и любую проверку готовы были сдать на отлично, или как прикажет командир… А почти все сверхсрочнослужащие прошли путь поражений Красной армии в войне и путь победы вплоть до Германии. В то время каждый, кто выслужил свой установленный законами срок и не был уволен по условиям продления службы за счет международной обстановки, мог перейти на сверхсрочную службу. Многие, которые решили жениться на Бердичевских красавицах и околобердичевских невестах, остались в армии до конца своих дней. Остальных, тысячи, безропотно ждали демобилизации. Жить в мирные времена было хорошо, безопасно, не стреляли, не бомбили, не убивали. Была надежда на счастливую гражданскую жизнь.

Прибыл на должность ротного в первую самоходную роту капитан, по фамилии Босяк. Боевой офицер, многократно награжденный орденами и медалями. Интересен он был во всех отношениях. Его рост вызывал сомнение, что он сможет втиснуться в танковую башню, около двух метров, широк в плечах, а каждая рука могла сжать солдатскую буханку хлеба или набрать вместо совковой лопаты большую порцию сыпучих грузов. Знаний, особенно в модной в те годы артиллерии, у него не было никаких. Стреляющим он быть не мог, хотя практические навыки в работе старшим на батарее у него были отличные. Солдаты к нему прониклись глубоким уважением сразу, без интервала на прием должности. Всю теоретическую часть обучения солдат и офицеров и ведение канцелярских дел он в первый же день распределил между ротными офицерами, оставив для себя лишь надзорные функции. Его требования к взводным и зампотеху были единственные – соблюдать распорядок дня, установленный в части. Во время приходить на службу, во время становиться в строй, а в течение дня можно было читать газеты, художественную литературу, играть в карты или отлучиться в дом офицеров и сгонять партию в бильярд. За какой-то месяц все втянулись в этот режим, занятия с солдатами проводились, в основном, в составе роты, и выполнять требования командира оказалось совсем не трудно. Рядовой состав был дружен и исполнителен. Да и в роте было не более тридцати человек, с небольшим некомплектом.

Распорядок дня был такой, что прозанимавшись физической подготовкой на «Индийском часе», можно было прерваться на часа полтора на туалет и завтрак, потом работали до двух, с двух до пяти часов дня – обеденный перерыв.

Многие офицеры, особенно низшего звена и холостяки жили на частных квартирах и успевали за это время сбегать домой, пообедать, часок вздремнуть, но в семнадцать ноль – ноль на построении должны были все стоять на местах, определенных строевым расчетом.

Ротный Босяк не явился на послеобеденное построение. Командирам взводов этот факт удалось скрыть от батальонного командования. На следующий день, воскресенье, все по плану, Босяка никто не хватился. В те годы суббота была рабочей и в предвыходной день работали без сокращений. И никто не подумал, что командир роты оказался в щекотливом положении. О его нахождении знал один офицер. Заместитель командира полка по политчасти подполковник Симонович. Босяк был весь обеденный перерыв в пятницу и все последующее время у жены замполита. Старая любовь не ржавеет. Любка вечером не пустила мужа домой. Муж стоял под дверью, а из – за тонкой филенчатой двери доносились стоны и вскрикивания его жены, громкие признания в вечной любви. И кому? Жорке Босяку, которого она уже не надеялась встретить, с которым не виделась около десяти лет, и которому клялась в вечной любви еще там, в полевом госпитале. В юном, двадцатилетнем возрасте. Это был конец 1944 года.