Вадим Огородников - Киев – Бердичев. Сахалин – Хабаровск. Рассказы старого офицера. Бытие. Книга 3

Николай, конечно, был ущемлен в своем самолюбии, но трезвый рассудок, конечно, подсказывал, что все закономерно и правильно. В своем понимании истины, и будучи математиком, склонным к точным формулировкам, Николай сформулировал для себя: – Любовные похождения, случайные связи, или просто разврат никогда и никак не должны влиять на родных, на семью, детей в первую очередь. Такова мораль, которой он следовал до конца жизни. А жизнь, по его понятию, была не удавшейся. Ему по причине призывного возраста не пришлось учиться в математическом учебном заведении, не пришлось, скажем, даже не удалось применить свои способности, которые он сознательно развивал в себе с детских лет.

Возвратился Йоська из Венгрии, обрадовались встрече, во избежание недоразумений, Коля все ему рассказал. Встретил полное понимание. Неожиданностей не должно произойти. Вернулся из Венгрии еще один еврей, Матвей, и это возвращение навело на грустную мысль о национальной политике в кадрах Вооруженных сил Советского союза.

Но это другая история.

Сто третий танко – самоходный полк был сформирован и дислоцировался на Лысой горе (ранее он стоял в Мирополе) и в 1955 году переведен на скадрированный состав. Это, когда полный состав командования, вооружение на складах и техника в законсервированном состоянии. Солдат состояло в списках лишь механики-водители, а в основном сверхсрочники. В штате полка было два танковых батальона и один самоходный. Батальоны – трехротного состава.

Заместителем командира полка по политической части был подполковник, из Бердичевских, местных. Симонович. Небольшого роста, красивый, с кучерявой головой, черноглазый и чернобровый. «И на вид почти здоровый».

В самом начале подъема на Лысую гору, там, где встречаются три дороги из города, ул. Махновская, ул. Котовского и Фрунзе, и там, где стоят два непроходимых (мимо них не возможно было пройти, идя на обед, или с работы в конце дня), чипка. Или забегаловки, или рыгаловки, или «Голубых Дуная», это на местном диалекте, прямо напротив начинающегося подъема на гору немецкими военнопленными был построен «Рейхтаг». Трехэтажный жилой дом для офицерского состава вместимостью шестьдесят семейств. На каждом этаже имелось двадцать комнат для жилья, две кухни по десять газовых конфорок и десять столиков, которые устанавливались каждой семьей рядом со своей конфоркой. И никаких удобств. На кухнях у каждой семьи помещались индивидуальные рукомойники, а под ними тазы для воды после мытья. Такая была атмосфера элитного жилья победителей в войне.

Общественные туалеты были во дворе, мужской и дамский, на десять дырок каждый, без перегородок между посетителями, двери в эти, с позволения сказать, туалеты, были всегда оборваны, воду носили из колонки, тоже рядом с домом. А бетонированные мусорные ящики имели внизу отверстия для вытекания жидкости, выливаемой из помойных ведер жильцами. Эти жидкие отходы свободно растекались по рельефу, текли вдоль дороги, и за два километра можно было найти жилище привилегированной части офицерского состава дивизии. По запаху и навстречу потоку этой речки говнотечки.

На кухнях с утра до вечера шла непрекращающаяся конференция жен. Обсуждалось все, от меню дорогому мужу и его половой потенции до состояния гардероба каждой, и цен на рынке. Жены вынуждены были находиться весь день вместе, на кухне, где и готовилась еда, и производилась стирка белья, и было удобно выглянуть в коридор трехметровой ширины, где носились десятки шумных детей. Временами раздавался отчаянный плач одного из них. На этаже стоял постоянный и невообразимый шум, хлопали двери.

Эти квартиры получали только счастливчики или приближенные к командованию.

В каждой семье считалось вполне нормальным держать у входа внутри комнаты ведро с крышкой для ночных испражнений. Наиболее изобретательные и продвинутые хозяйки прикрывали эти ведра ширмами, делали закуток, при помощи стены и платяного шкафа. И незабываемая картина, когда утром, майоры и подполковники бежали во дворовые уборные с ведром, полным испражнений семьи. Отцы семейств. Таковы были условия жизни элиты танковых частей – победителей.

Симонович со своей красавицей женой имел комнату на втором этаже Рейхстага. Детей у них не было. Забот у Любки было, только накормить своего «тюфяка», как она его называла, да часами сидеть перед зеркалом и заниматься прическами и гримировкой своего лица. Как женщины говорили: «У Любки морда гладкая, ну что твоя жопа у ребенка».