Константин Петришин - Битва за ясли господни

– …За Новый год, ваше величество! – сказал граф Адленберг, подавая Николаю I бокал с шампанским. – Что-то я не вижу радости на вашем лице, мой государь, – смешливо заметил он. – Кто вас так расстроил?

Николай I усмехнулся.

– Ты, дорогой друг…

У графа Адленберга от удивления даже вытянулось хлыщеватое напомаженное лицо.

– Я-я-я? – переспросил он с удивлением. – Чем?

– Да так… Ни чем. Просто я пошутил… – ответил Николай I и переменил тему разговора. – Смотрю я на нашего канцлера и думаю: что бы делал без него? Он с самого начала бала порывался подойти ко мне и сообщить, по всей видимости, какую-нибудь прескверную неприятную новость, однако почему-то до сих пор не подошел.

Граф Адленберг обернулся и отыскал глазами в дальнем углу зала графа Нессельроде. Тот стоял рядом с министром иностранных дел графом Титовым и князем Меньшиковым, и время от времени поглядывал в сторону государя.

– Да-а-а… – протянул граф Адленберг. – Глядя на лицо нашего канцлера, не скажешь, что он рад Новому году.

– Значит, буду не рад и я, – заметил скучно Николай Павлович. – Да бог с ним. Утро вечера мудренее. Посмотрим, что скажет он мне завтра…

– Уже сегодня, – уточнил граф Адленберг.

– Да, ты прав, – согласился Николай I. – Однако, я полагаю, он мне хотя бы выспаться даст.

…В полдень 1 января, когда Николай Павлович направился в покои императрицы Александры Федоровны, чтобы пожелать ей доброго дня и справиться о ее здоровье, дежурный флигель-адъютант доложил, что в приемной его дожидается канцлер граф Нессельроде.

«Ну вот… Сбылось», – подумал Николай Павлович и, запахнув халат, пошел в приемную.

Завидев государя, Нессельроде поспешил ему навстречу. Вид у канцлера был озабоченный.

– Ваше величество, простите меня за несвоевременный доклад, но у меня неотложное известие…

Николай I остановился и с легкой тревогой посмотрел на графа Нессельроде.

– Слушаю вас, Карл Васильевич.

– Ваше величество, мне вчера стало известно, что наш двухгодичный спор с Константинополем и Парижем о принадлежности ключей от Вифлеемского храма, решен не в нашу пользу. Император Наполеон убедил турецкие власти забрать ключи от Вифлеемского храма у православной общины и передать их католикам. В Париже уже ликуют по этому поводу, – упавшим голосом добавил Нессельроде.

Николай I почувствовал, как у него внутри вспыхнула и разлилась по всему телу горячая гневная волна.

– Сволочи! – тихо произнес он, но в его голосе было столько испуганной ненависти, что граф Нессельроде даже содрогнулся.

Попросив разрешения уйти, он тут же быстро удалился. А государь направился в покои императрицы. Первое, что пришло в голову: заставить любыми средствами султана Порты отменить свое решение. «Иначе, – подумал он, – одолеют черти святые места».

…Александра Федоровна встретила Николая Павловича приветливо, поинтересовалась его самочувствием и вдруг спросила:

– Ну и что ты теперь намерен делать?

Николай Павлович удивленно посмотрел на Александру Федоровну.

– Вы о чем, сударыня? – нарочито насмешливо спросил он.

– О том, о чем тебе только что доложил граф Нессельроде, – ответила она.

Николай Павлович качнул головой.

– Ну и ну… Верно говорят в народе: в мешке шила не утаишь. А при моем Дворе это шило и в стоге сена не упрячешь. Значит, тебе уже доложили. Не графиня ли Россет? Она вчера весь бал от тебя не отходила.

– Нет, дорогой, – загадочно улыбнувшись, ответила Александра Федоровна. – Графиня Россет здесь не причем.

– Значит, у тебя при Дворе есть свои шпионы?

На продолговатом лице Николая Павловича появилось неподдельное изумление.

– Конечно, есть, – ответила императрица. – Иначе бы я откуда знала всё… Но ты не ответил на мой вопрос.

Николай Павлович сразу помрачнел. Он и в самом деле не знал, как ему теперь поступить. Начатый два года тому назад Парижем спор с Россией за ключи от храма яслей Господних, Николай I расценивал как посягательство на законные права греко-русской православной общины. Да и на территории самой Османской империи православие исповедовало чуть ли не половина подданных султана.

– Не знаю, – ответил Николай Павлович. И тут же спросил: – А что ты мне посоветуешь?

Александра Федоровна внимательно посмотрела на Николая Павловича.

– В делах человеческих сам бог свидетель и потому я бы посоветовала тебе не принимать необдуманных решений, – ответила она и немного помолчав, добавила. – Ты же знаешь: сегодня половина Европы настроена против тебя и в первую очередь – Париж. Помнишь, когда к власти во Франции пришел герцог Орлеанский Людовик Филлит, ты приказал выдворить из русских портов все французские корабли, которые подняли на своих мачтах трехцветный республиканский флаг. Потом, когда этого выскочку сменил Людовик Наполеон Бонапарт и провозгласил себя императором, ты и его не признал. Вернее полупризнал. Ты что мне тогда сказал? «Это лучше, чем республика, но признать его – выше моих сил».