Константин Петришин - Битва за ясли господни

– И кто же, по вашему мнению, у нас был рыцарем печального образа? – поинтересовался князь Меньшиков, догадываясь кого имел ввиду граф Титов, говоря о донкихотстве.

Граф Титов в ответ вяло махнул рукой.

– Да будет вам… Вы все прекрасно знаете… А впрочем, поинтересуйтесь у графини Анны Федоровны Тютчевой. Она лучше меня ответит на ваш вопрос. И еще, князь, будьте осторожны с графом Нессельроде. У меня есть все основания полагать, что он приложил немало усилий, будучи вот на этом месте, – и граф Титов постучал указательным пальцем правой руки по столу, – чтобы испортить наши отношения со всеми в Европе, включая и Пруссию. Для Нессельроде единственным идеалом был только австрийский император Меттерних. Карл Васильевич давал советы государю, от коих мы до сих пор терпим одни убытки…

Такое откровение графа Титова настолько удивило князя Меньшикова, что он даже немного растерялся. О делах графа Нессельроде он кое-что знал. Ак с подачи Нессельроде при подписании Лондонского договора в 1832 году, государь дал согласие на то, чтобы на греческий престол взошел пятнадцатилетний баварский принц Оттон. Греки были возмущены, подняли восстание и баварский принц бежал из Греции. Подобная история произошла, когда египетский паша Магмет Али восстал против султаната. Граф Нессельроде и на этот раз уговорил государя стать на защиту султаната. Внимательно выслушав Титова, князь Меньшиков поблагодарил его за доверительный разговор и уже прощаясь, спросил:

– Как насчет государева письма?

– Наш канцлер пообещал в конце недели передать письмо мне или прямо вам в руки, – ответил граф Титов. И добавил: – Карл Васильевич любит повторять русскую народную притчу, только на австрийский манер. И звучит она так: самому мириться – не годится, а посла звать – вдруг люди будут знать…

5

Январь был на исходе, а князь Меньшиков по-прежнему еще находился в Аничковом дворце. Время от времени курьеры привозили ему одни бумаги, забирали другие, и ему уже начинало казаться, что государь переменил свое решение посылать его в Константинополь.

Однако в последний день месяца приехал граф Титов с письмом государя султану. На этот раз он выглядел уверенным и даже слегка самодовольным.

– Вот, Александр Сергеевич, – сказал Титов, торжественно передавая Меньшикову пакет. – Здесь письмо и проект нашей конвенции. И еще, Нессельроде как глава правительства передал инструкции, которые надлежит вам изучить вместе с письмом, – добавил он.

Князь Меньшиков пригласил Титова присесть и тут же поинтересовался:

– Я могу в вашем присутствии ознакомиться с конвенцией?

– Конечно, Александр Сергеевич. Для того я вам и привез эти документы.

Меньшиков достал из пакета текст конвенции. Она была написана на двух листах на французском языке. И состояла из шести статей.

В первой напоминалось турецким властям о необходимости неукословного соблюдения ими дарованных преимуществ и льгот греко-российской вере, приводились факты притеснения властями Турции христианского населения Молдавии, Валахии и Сербии. В остальных пяти статьях содержались требования признать патриаршескую деятельность митрополитов и епископов Константинопольских, Антиохийских, Александровских и Иерусалимских, и не чинить им препятствий. А так же выражалась просьба назначить в Иерусалиме или в его окрестностях место для строительства православной церкви и странноприимного дома для больных и неимущих паломников.

В конце конвенции князь Меньшиков нашел то, что должно было стать главным в его переговорах: требование о соблюдении исторического права патриаршей Иерусалимской церкви владеть Святыми местами, предоставленными православному духовенству издревле.

Дочитав текст конвенции до конца, князь Меньшиков отложил её в сторону.

– Ну что ж… Мне все ясно. Письмо государя я читать не буду. Однако полагаю, это не всё. Насколько я знаю, мне придется столкнуться с сопротивлением не только со стороны турецкого министра иностранных дел Фуада-Эфенди, но и тех, кто представляет интересы Парижа и Лондона в султанате. Я правильно понимаю это? – уточнил князь Меньшиков.

– Я рад, что вы об этом заговорили сами, – оживился граф Титов. – Давайте обсудим и это. Граф Нессельроде рекомендует вести себя осмотрительно по отношению к позиции Парижа. Я придерживаюсь иного мнения. Людовик Наполеон хотя и признан нашим государем… – Титов замялся и, мгновенье подумав, продолжил, – ну… скажем не совсем…